– Что такое гияна? – спросила, подняв глаза на лекаря.
– Женщина, носящая ребёнка, – погладил по животу, и было в его действие столько нежности и заботы.
До обеда мы разговаривали. Долго, много, практически обо всём. В основном на вопросы отвечал Старас. Он был самым старшим, умел лечить энергией и его слово всегда было решающим. Самый высокий, самый широкоплечий, самый уравновешенный и рассудительный. Серые, стальные глаза, острые скулы, длинные, чёрные волосы, выбритые на висках и собранные в высокий хвост. Всё в нём кричало о силе, моще и безопасности.
Его средний брат Шаад, был чуть суше, но всё равно выглядел внушительно. Короткие, чёрные волосы спадали несколькими длинными прядями на лоб, на выбритых висках выделялись татуировки в виде молний и добавляли воинствующий вид всему образу. Чёрные глаза с шоколадными вкраплениями захватывали и погружали в омут своей глубиной. Он был серьёзным, немного вспыльчивым и, как мне показалось, самым жестоким.
В самом младшем из братьев Даяне временами проскальзывала юношеская непосредственность. В отличие от братьев он позволял себе иногда улыбаться, при этом в его чертах появлялась какая-то мягкость. На пару, тройку сантиметров ниже Стараса, с разворотом плеч, не уступающим братьям, как и у них чёрные волосы, выбритые вдоль ирокеза, пересекающего голову ото лба до затылка. На выбритых частях головы, как и на груди, плечах и шее расползались пауки, зацепившиеся за татуированную паутину. Через всю ушную раковину проходил пирсинг в виде острого копья. Такие же копья пропарывали грудь с левой стороны над соском. Стальные глаза, как у Стараса, смягчались голубыми лучами и веером длинных, пушистых ресниц. Воины, машины для убийств, защитники своей семьи.
– Почему семью образуют братья, и почему всегда трое? – поддалась желанию спрашивать, узнавать.
– Женщина не может уйти, пока не родит троих детей, – терпеливо просвещал Старас, когда младшие братья отправились за обедом. – Семья складывается только из братьев и сакиа.
– Кто такая сакиа?
– По-вашему жена.
– Какая разница между гияна и сакиа? – вопросы сыпались один за другим. Желание разобраться и понять с чем мне теперь придётся жить, перебарывало страх.
– Гияна только вынашивает и рожает детей. С ней не образуется пожизненная связка и, родив троих, она уходит в город неприкасаемых. Сакиа – жена. Она рожает нам детей, живёт с нами всю жизнь, с ней образуется связка навсегда. Её любят, лелеют. Она единственная для нас. Только женщина решает, кем она хочет быть. Не все могут переступить через ненависть и обиды. Такие предпочитают уйти из семьи и жить в достатке, но без мужей и детей.
– Почему братьев должно быть трое?
– Только трое могут одновременно находиться в женщине, замкнув её полностью и пустив энергию по кругу. Брак становится свершённым после совместного соития на жертвенном камне. Гияна становится сакиа, после принятия одновременно троих мужей, – пока он говорил, мои глаза вылезали из орбит. – Только от троих мужчин рождаются самые сильные дети.
Не могла представить такое извращённое соитие, не могла даже думать о том, что чувствуешь, когда тебя разрывают с трёх сторон. Вряд ли я решилась бы поменять статус гияны на сакиа, тем более узнав, что гияны живут в хороших домах, полных слуг, в отдельном городе, ни в чём не нуждаясь и не боясь за свою дальнейшую жизнь. Наверное, лучше потерпеть несколько лет и потом зализывать раны в одиночестве и достатке.
Оказалось, ганзалеонцы живут тысячу лет. Гияны, благодаря беременностям и непродолжительной связи доживают до двухсот, а сакиа полностью меняют геном, подстраиваясь под мужей и продлевают жизнь соразмерно мужчинам. Они растят детей, доживают до внуков в двадцатом поколении и не стареют физически. Красота. Только отравляют эту красоту каждодневные, интимные отношения. Бррр.
– Слишком много информации для одного дня, гияна, – заткнул поток вопросов Даян, поставив поднос с едой на кровать. – Впереди будет много времени на расспросы, а сейчас тебе надо поесть и отдохнуть.
Накормив обедом, уложив в кровать, как и прежде облепили меня трёх сторон, мирно засопев и придавив конечностями к матрасу. Это было всё как-то по-новому, необычно, удушающе и в тоже время удивительно спокойно.
***
Просыпалась от томных поглаживаний груди, живота, бёдер. Что же они со мной делают? Как же хорошо от их прикосновений. Не сдержала стон, когда чьи-то губы сжали сосок, куснув и всосав, поигрывая языком. От ощущения запретности, залилась краской. Боялась открыть глаза и посмотреть, что они вытворяют. Почувствовала пальцы, кружащие между ног, раздвигающие складочки и точечно бьющие по клитору. Ноги, не поддающиеся мозгу, зажили своей жизнью, широко расползаясь и сгибаясь в коленях. Губы, сменившие пальцы, вызвали новый, более громкий стон. Горячие иголочки побежали по всему телу, выгибая в позвонке. Вторая грудь попала в плен и моих губ коснулся палец, проведя по контору и нырнув вдоль языка. Машинально сомкнула губы, пробежалась по нему язычком и принялась посасывать, вызвав довольный рык. Потерялась в ощущениях, в комке из тел, рук, языков. Чувствовала их везде. Как только пальцы проникли в плоть, окатило жаром, смывающим весь стыд. Распахнула глаза и встретилась со стальным взглядом, ловящим пробегающие по лицу эмоции.