— Ты мне нужна.
— Давай-ка сначала расскажи, в чем дело. А там посмотрим…
"Никому ни слова об этом задании. И так информация хлещет, как струи воды из старого садового шланга", — вспомнил Луис слова Ричи.
"Я знаю правила игры", — так ему он тогда ответил.
Да, он знал правила игры. Но сейчас на карту была поставлена его жизнь, и значит, из всех правил Луис собирался соблюдать только одно: главное — выжить.
Он рассказал Моне все. Все, что знал об этом сам…
— Как видишь, подготовить напарника я уже не успеваю. Цейтнот. А если Ричи говорит, что дело швах, то так оно и есть, ты же знаешь.
— Да уж, что-что, а нюх у Ричи — позавидуешь. Зря бы он тебя пугать не стал.
— Так что ты мне ответишь?
Теперь мужчина и женщина были предельно серьезны, ни тени еще недавнего подтрунивания друг над другом. Они сидели глаза в глаза — два профессионала.
— Две тысячи?
— И мои расходы.
— Под пули я не полезу.
— Этого и не требуется.
7
Человека, принявшего Луиса в Иркутске, звали Андрей Павлович. В облике его было что-то небрежное, неряшливое даже. Ослабленный узел помятого галстука, несвежий воротничок сорочки, прилипшие ко лбу редкие пряди волос, не менее чем трехдневная щетина. Блекло-голубоватые глаза с темными полукружьями под ними. Дорогая одежда ничуть не скрашивала ощущение какой-то неумытости и смотрелась на хозяине чужеродно, будто конюх по случаю вырядился в господское платье. Было ему изрядно за пятьдесят, и речь его полностью соответствовала нагловатому виду, присущему людям, чуждым интеллигентности.
— Значит, ты и есть спец из Москвы?
— Вроде того, — слегка улыбнулся Луис.
— Ну-ну. Крутой, значит, мля, субъективно?
— Что — субъективно?
— Присказка у меня такая, мля. Сорняк. Братки столичные сказали — профессор, мля. Субъективно. Значит — профессор?
— Ну, пусть профессор, — пожал плечами Луис.
Офис на окраине города больше походил на военный объект, чем на административное здание: многочисленная охрана снаружи и внутри, сложная пропускная система, тщательный обыск всех входящих. Вот и сейчас в кабинете, кроме хозяина и гостя, на расположенном у дверей диванчике грозными изваяниями сидели два здоровенных охранника-бурята с автоматами на коленях.
— Вещи твои где?
— Оставил в камере хранения, что с ними таскаться. Здесь я засиживаться не собираюсь, заберу груз — и вперед. Сроки, сами знаете, поджимают.
— Знаю, мля, субъективно. Слушай, я тебе тут одну вещь должен сказать… Твои дружки сами не захотели… Понятно, москвичи, мля… Чистюли…
— Что, изменились условия? Возникли новые обстоятельства? Что-то с грузом?
— Нет, мля. Ничего не изменилось, субъективно…
— А объективно?
— Что? A-а… И объективно. Деньги-то большие. Не знаю, как по московским меркам, а для нас… В общем, они велели предупредить тебя: если груз не дойдет вовремя до места, они… твою жену и дочь…
— Что ты сказал?! — в голосе Луиса послышалась такая ненависть, что в глазах и позах бурят, изображавших до этого сфинксов, обозначилась явная настороженность.
— При чем здесь я, субъективно! — раздраженно и зло бросил Андрей Павлович. — Я с тобой контракт не подписывал, мля! Меня попросили, я передал!
— Бляди! — заскрежетал зубами Луис.
— А ты че хотел? — неприязненно посмотрел на него хозяин кабинета. — Тебе платят "бабки", ты отрабатывай. Сделаешь все, как надо, никто никого не тронет, субъективно. Тебя, думаешь, почему выбрали, мля? Потому что у тебя залог есть — жена и дочка. А так бы на хрена ты был нужен, когда есть пацаны и помоложе, и покруче? Возьми хоть моих ребят, — кивнул он на охранников. — Но эти люди без якорей, значит, доверять им нельзя, мля. Субъективно.
— А мне, выходит, можно?! — все играл желваками Луис.
— Решили, что можно. У меня у самого семья, и я твоих заказчиков понимаю, мля. И я бы за это дело не взялся. А ты взялся. Так что не блажи.
— Засунь свои советы себе в задницу!
— Ты, это, мля, не возникай. Здесь тебе не Москва. Здесь я тебя зарою, мама родная не отыщет, мля. И вызову другого курьера, субъективно. Твоим дружкам на тебя плевать, им лишь бы "бабочки" получить, понял, мля?
Луис заглянул в водянистые глаза собеседника и безоговорочно поверил, что этому местному князьку ничего не стоит выполнить свое обещание и закопать его в землю хотя бы и живьем, помешать некому. И это обстоятельство неожиданно подействовало на него успокаивающе.