Да, Луис прошел мимо, но это его не спасло. Люди в форме ливанской армии арестовали его прямо у выхода из автовокзала и на раздолбанном открытом джипе отвезли… Впрочем, куда его отвезли, Луис ни тогда, ни после так точно и не узнал: штаб не штаб, казарма не казарма, участок не участок… Во всяком случае — не тюрьма. Не узнал он и о судьбе того агента: взяли ли его, сумел ли он передать кассету, кто он вообще был такой. Московское начальство не удосужилось поставить его в известность обо всем этом, а он, как и положено по правилам игры, даже не помышлял поинтересоваться.
Били его страшно. Больше никогда в жизни, ни до, ни после он не испытывал такой боли. Били долго, со знанием дела, дубинками, кулаками, обутыми в тяжелые шнурованные ботинки ногами.
Самое ужасное, что его ни о чем не спрашивали. Просто тупо и слепо били. Выбили передние зубы, сломали ребра, на теле не было живого места…
Сначала он кричал по-арабски, требовал позвать старшего, объяснить в чем дело. Кричал, что он советский журналист, — в тот раз он действительно "работал" под такового, — что будет международный скандал, просил вызвать дипломатических представителей, умолял позволить позвонить…
Все было тщетно. Его били три пары, сменяя друг друга.
И тогда он решил, что его убьют. Забьют до смерти. Прямо сейчас. И ему стало страшно. И страх играл своеобразную роль: он мешал отключиться, потерять сознание, будоража организм, мобилизуя его.
Это-то больше всего бесило палачей. Они испытывали буквально спортивный азарт, ожидая, когда этот "неверный" вырубится… Луис вырубился через два с половиной часа.
То, что он легендировался как советский гражданин, являлось одним из главных спасительных обстоятельств его избавления. Контора "наехала" на МИД, и мидовцы по своим каналам разыскали и вызволили его. Как объяснили ливанцы, имело место недоразумение, излишняя активность отдельных военнослужащих, не согласовавших свои действия с руководством, "и вообще его приняли за другого"… Словом, формальное отбрехивание, лапша по ушам…
Перед ним даже извинились. Не те, кто бил, тех он больше не видел, другие. А посему, за что били, спросить было не у кого.
Отказавшись от "любезно предложенного" протезирования (арабское протезирование! — знает он его) и поправки здоровья в бейрутском госпитале ("французские и швейцарские врачи из "Красного Креста", ребра будут как новенькие"), Луис мысленно послал ко всем чертям Ближний Восток вообще, а ливанских военнослужащих в особенности, присовокупив к посылу "до кучи" и Международный "Красный Крест".
Так что в смертельных переплетах Луис бывал. Но эпизоды имели место в чужих странах, при выполнении государственных заданий.
И если не поддержку, то мощь этого своего государства он ощущал всегда. Да и прямую поддержку тоже, как, например, тогда, в Бейруте…
А сейчас он находился в своей стране, под своим именем, и охотились за ним вовсе не всесильные спецслужбы.
Это-то и было самым страшным.
2
Они называли себя "челноками" еще до того, как взломанный перестройкой "железный занавес" выплеснул в Европу, Азию, Америку, во весь ошалевший мир мутный поток коммерсантов советского разлива, получивших впоследствии то же в меру пошлое наименование.
Казалось бы, зачем советским — тогда еще советским — спецслужбам курьеры-челноки, ведь использование дипломатического канала и дешевле, и безопаснее. Все страны мира используют диппочту, дипбагаж для своих шпионских штучек: международное право охраняет посильней любых замков и сторожей. Стоит ли нагромождать!
И все же специалисты его профиля востребовались постоянно. Во-первых, несмотря на международные запреты, дипломатическая неприкосновенность нет-нет да нарушалась. Преимущественно тайно — чего стоит тот факт, что в семидесятые годы агенты КГБ напичкали прослушивающими устройствами всю оргтехнику французского посольства — телефоны, факсы, компьютеры — во время перевозки ее по железной дороге! — а иногда, в странах с определенными режимами, и явно: иным царькам просто-напросто плевать на все международные запреты.
Во-вторых, сотрудники советских посольств, консульств, торговых и иных представительств в большинстве стран пребывания находились под плотным колпаком всевозможных "органов". Зачастую их "допуск" ограничивался несколькими, а то и одним населенным пунктом, причем это мотивировалось ответными действиями на наши ограничения в адрес представителей их государств, что в общем-то было справедливо. И что же делать, если в районы, куда следует отправить "груз" или, наоборот, забрать "закладку" или "посылку", доступ официальных представителей Страны Советов ограничен?