небольшое пространство разделяющее нас. Несколько дюймом, которые представляют собой
полную перестройку моего мира. Он прижимается телом к моей спине и мы идеально
дополняем друг друга, плавно, красиво. Я знала, что так и будет.
Секунды смягчаются и сливаются в симбиоз со временем. Мы два прячущихся
влюбленных, в объятиях друг друга против всего мира, в тепле и совершенстве под одеялом.
Мы обнимаем друг друга в тишине и вселенной полной обещаний. Мы обнимаем друг друга
против неизвестности и молча объявляем об этом. Я защищаю его, а он меня.
Глава 12
Утром, когда я просыпаюсь, Мози нет в моей постели, но там где лежало его тело по-
прежнему тепло и я зарываюсь лицом в простыни, чтобы поглотить его каждую молекулу. Я
пробегаюсь рукой по теплу, оставшемуся после него, и пытаюсь представить, каково это
просыпаться рядом с ним каждое утро.
Я позволяю себе насладиться фантазией о нахождении в его объятиях целых пять
минут. Затем я вытаскиваю свое тело из постели и заставляю свои ноги встретиться с
холодным полом. Сегодня будет ад. Сегодня дерьмовый день. День, которого мы ждали и
боялись.
Алексей пораньше отвез наших родителей к моему дяде. Мама проснулась рано, когда
еще было темно, чтобы приготовить для них маковый пирог, потому что не за что на свете она
не поехала бы к ним с пустыми руками. Лекс сказал мне, что она все время плакала, пока в
последний раз что-то пекла на своей кухне. Она привезет им маковый пирог полный печали и
ее слез, а они выбросят его, когда она не будет видеть этого, потому что они предпочитают
есть вафли и тосты, а не пирог из старого мира. Они неохотно пригласят ее в ее новый дом, который, несомненно, для нее покажется домом, где не жалуют гостей.
Таким образом, я и Мози остались в доме одни. Мой план, притвориться, что прошлой
ночью ничего не произошло. Нет ничего незаконного в том, что бы ради тепла разделить с
кем-нибудь постель. Я дошла до края, я слишком эмоциональна и я не хочу его глупой
помощи. Он уже переносит на улицу все вещи, перевязанные красной лентой, в контейнер, который мы арендовали. Красная лента означает, что это мусор, а голубая ─ что это нужно
оставить. Прошлой ночью мой папа так много вещей пометил красной лентой, в то время как
моя мама следовала за ним, пытаясь заменить все на голубую ленту.
После пяти или шести ходок, Мози заходит внутрь и наклоняется ,поставив руки на
колени, у него учащенное дыхание и я настороженно смотрю на него.
─ Ты в порядке? У тебя приступ астмы? Здесь очень много пыли.
Он кивает и встает в полный рост, располагая руки на бедра. Он идет к своему рюкзаку, находящемуся на диване который мы собираемся выбросить, открывает его, достает ингалятор
и делает глубокий вдох.
Я провела последние десять минут возле нашего нерабочего камина, рисуя каракули на
пыльной полке полной прямоугольных следов от наших недавно упакованных семейных
фотографий.
─ Ты все еще сердишься на меня? ─ спрашивает он, трудно дыша, и внезапно я
начинаю за него беспокоиться.
─ Ты в порядке? Сядь! Могу я чем-нибудь помочь?
─ Во-первых, ты можешь перестать игнорировать меня. Посиди со мной, ─ говорит он,
похлопывая по дивану рядом с ним.
─ Это из-за пыли или из-за перенапряжения? ─ спрашиваю я.
─ Из-за того и другого, ─ отвечает он и я осознаю что теперь он всегда прямо отвечает
на мои вопросы. ─ У меня есть идея, как заставить тебя чувствовать себя лучше. Ты сказала, что они просто снесут дом, не так ли? Как только получат разрешение банка?
─ Да. Но мне не нравятся твои идеи.
─ Я даже не сказал тебе, в чем она заключается. ─ говорит он еще раз пользуясь
ингалятором и задерживая дыхание в легких широко раскрывая грудь.
Он роется в рюкзаке и достает банку с краской. Он энергично встряхивает ее, снимает
крышку и передает ее мне.
─ Для чего это? ─ спрашиваю я, мое сердце биться сильнее периодически пропуская
удары. Мози всегда полон сюрпризов и они волнуют меня как ребенка.
─ Скажи мне, как ты себя чувствуешь. Выплесни это наружу. Потому что я вижу, что
тебе больно.
Я смотрю на него, и у меня болит сердце. Он так мне нравится и я хочу поцеловать его.
И меня так заводит то, как он смотрит на мой рот, я действительно хочу поцеловать... Я встаю
и неуверенно иду к стене. Снова взболтав банку с краской, я пишу гигантскими буквами
«ПОШЛИ НА ХЕР!» прямо над каминной полкой, где раньше весело зеркало.
Мози кивает мне и снимает рубашку. Он по-прежнему улыбается и поднимает большой
палец вверх, пока смяв рубашку, вытирает пот и пыль со своего мускулистого тела.
Я онемела, смотря на его грудь. У него рельефная, четка выраженная мускулатура. Он
идеальный. Нет, он лучше, чем идеальный. Он такой, каким должен быть мужчина. Я хочу
пройтись языком по каждому квадратному дюйму его тела. Хочу, чтобы он снял остальную
одежду. Хочу кувыркаться с ним голой. В пыли, в грязи, с прилипающей к нам красной лентой
─ мне все равно. Я буду кувыркаться с ним где угодно.
─ Еще что-нибудь? ─ спрашивает он и я прячу глаза от захватывающего тела передо
мной. Поворачиваюсь к соседней стене.
Я так возбуждена. Я горю. Я ужасно рассержена и сексуально не удовлетворена. Есть
кое-что, что я хочу написать, но это заставляет меня чувствовать себя эгоистичной и глупой.
Но я все равно хочу это написать, а это мой шанс, и он пока есть у меня.
─ Я полностью поддерживаю своих родителей, а мне только двадцать пять! ─ цифры я
делаю просто гигантскими. Чувствую огромное эмоциональное освобождение. На самом деле
я никогда не говорила об этом вслух, но это то, о чем я думаю и что постоянно чувствую. Я
никогда не говорю об этом, потому что не хочу позорить их.
─ Вот. Могу я показать тебе кое-что? ─ спрашивает Мози и подходит ко мне сзади. Он
кладет одну руку на мое плечо и прижимается ко мне, оборачивая свою большую руку вокруг
моей маленькой. Нажимает на кончик моего пальца и струя черной краски покрывает стену.
Он подвигает нас ближе к стене, аккуратно проделывая каждый шаг.
─ Ты являешься частью того портретного проекта? Того, который против нарко-
трафика?
Его тело немного напрягается. Он отпускает пульверизатор. Теперь его очередь
игнорировать меня.
Он снова начинает двигать нас к стене. Поток краски становится менее прозрачным и
влажнее, а размытые линии делают идеальный круг, пока он руководит мной. Затем он тянет
наши руки назад и быстрее двигает банкой, делая зигзаги вперед и назад. Краска ложится
слабыми брызгами, создавая цветовую градацию, когда он снова возвращается к
первоначальным линиям. Это почти похоже на серый закат. Поразительно, но так просто.
─ Так это и есть метод для такого граффити, да?
Я говорю, но абсолютно не важно, что я говорю. Потому что смысл данного момента
все прочувствовать. Только чувствовать. Мы соприкасаемся. Мози и я так близки и все вокруг
соприкасается с нами.
Его обнаженная грудь прижата к моей спине. Он выдыхает мне в шею, так близко к
моему уху. Его длинная рука покоится на моей руке, его ладонь обхватывает мою,
придерживая мои пальцы на крохотном распылителе банки с краской. Я чую запах его пота с
явным оттенком кедра. И его дыхание, с примесью химикатов от его ингалятора. Его сердце
бьется так близко от моего собственного, и я ничего так не хочу как его рук обернутых вокруг
меня, и его тепла ограждающего меня от всего и одновременно полностью просачивающегося
в меня.
Я стою напряженная и сдерживаю дыхание, молясь, чтобы он ушел и в то же время,