она. А Бриза действительно выглядела, как я на фотографии, которую моя мама повесила на
стену, и на которой я был еще в подгузниках. Я любил свою сестренку и неважно, были ли мы
родные полностью или только наполовину. Забота о ней давала мне возможность думать о
чем-то другом. Я с нетерпением ждал, когда она вырастит ─ когда мы сможем вместе играть. Я
был тем, кто присматривал за Бризой, пока моя мама была занята на «встрече». Я научился
менять ей подгузники и укладывать спать, качая на своих руках, научился успокоить ее, когда
она была голодна, позволяя ей сосать мой палец. То, как мы жили, не было способом выжить, и однажды моя мама решила, что с нее достаточно. Однажды ночью она просто не легла
спать, а просто всю ночь вышивала наши имена на нашей одежде. Я не знаю, как она смогла
стать такой бесстрашной или как она нашла решение проблемы. У нее было немного денег от
ее родни и немного от моего отца. Она привязала Бризу к своему телу и мы взяли с собой
только одну сумку. Мы отправились в северный район La Bestia и поездка чуть не убила нас.
Было холодно. Было просто ужасно. Поездка была чертовой пыткой. Думаю это то, что снова
спасло нас и конечно Бриза привязанная к телу моей матери. Это держало мужчин подальше
от нас и от того, чтобы ограбить нас. Клянусь, моя мама совсем не спала, ни одну минуту, в
течении четырех дней, которые потребовались, чтобы мы могли добраться до границы. Она
прижала нас ближе к себе и запрыгнула на поезд. Она была решительна в своих действиях и
смотрела прямо в глаза смерти. Она была такой храброй ─ ей было столько же лет, сколько
сейчас мне. Поездка ужасала меня, но я был счастлив, потому что думал, что мы снова будем с
отцом. Я верил, что в Америке мы наконец-то найдем свое спасение. Что там мужчины не
будут обижать мою маму и что мой отец защитит нас. Что мы все будем улыбаться за столом
во время завтрака, как это было в телевизионной рекламе. Та фреска, что я оставил на стене
стрип-клуба, она не была просто совпадением. То, что я нарисовал там, в действительности
произошло в нашей жизни. Моей маме пришлось работать на нескольких работах, чтобы
накопить деньги для проводников переправляющих нелегальных иммигрантов. Я помню как
она снова и снова шептала мне: «Мойзес, не позволяй Бризе плакать. Они не заплатят мне, если узнают, что вы здесь». Я делал все, что было в моих силах, чтобы сдержать наши
рыдания. Проводник, с которым мы в итоге связались, был невероятно грязным. Он, должно
быть, учитывал, что она заплатит ему совсем немного. Те, которые не просто трахали вас, требовали гораздо больше, чтобы на самом деле пересечь границу. Мы были в конце одного из
тринадцати огромных грузовиков. Старики, дети, младенцы и их родители, Мы все были до
смерти напуганы и почти сломлены этой поездкой. Но мы были готовы рискнуть смертью,
чтобы изменить нашу жизнь. Она отдала ему каждый цент, который был у нас, а затем он взял
больше в туалете на заправке, пока я держал в углу Бризу и плакал, а он называл меня киской.
После дня, проведенного в грузовике, я хотел умереть. Жара была невыносимой, и в темноте
каким-то образом становилось еще хуже. Все плакали и молились, и все давились пылью, которая прорывалась сквозь ржавые отверстия в полу. Мы ждали, когда грузовик остановится, чтобы мы могли выйти наружу, он ехал целую вечность и, казалось, что прошло много дней.
Возможно, он просто, блять, возил нас по кругу. Затем он внезапно резко остановился и мы
все налетели друг на друга, ударяясь головами. Когда они, дернув, открыли двери, свет
болезненно резанул по нашим глазам, и все почти ослепли, пытаясь привыкнуть к нему. Мы
были такими, нахрен, беспомощными и напуганными. Тогда я понял, что наша судьба
полностью вырвана из наших собственных рук. Мы все хотели увидеть Америку, но казалось, мы до сих пор в Мексике и съехали на обочину какого-то забытого шоссе. Там было несколько
парней с винтовками и один толстый парень в темно бордовой рубашке на кнопках, с потными
разводами под мышками. На нем были очки авиаторы. Они посмотрели на нас и мы все
покосились назад, не понимая, какого черта происходит. Собирались ли они просто
расстрелять нас? Позволят ли они нам размять ноги или же это будет концом для всех нас?
Станем ли мы кучей трупов внутри грузовика или же нас бросят на дороге, чтобы нас поедали
стервятники? Но было еще хуже. Когда они вытянули мою маму из грузовика, я закричал. Я
сидел между ее ног. Я попытался повиснуть на ней, но они оторвали меня как букашку и
бросили обратно в грузовик. Я думал, что они снова стянут с нее одежду, чтобы снова
изнасиловать, но они пришли не за ее телом. Они пришли за моей сестренкой. Знаешь, у моей
мамы были хорошие гены, благодаря которым она всегда выделялась. Она была высокой, она
была очень красивой и в ней было что-то царственное ─ что-то, что каждый хищник хотел
забрать у нее и уничтожить. Они считали, что она не заслуживала этого, и они хотели, чтобы
она знала, что в их руках абсолютная власть. Напоминая ей о ее месте. Они оторвали Бризу от
ее тела и моя мама превратилась в неистовое чудовище. Она стала диким зверем. Она так
кричала и царапалась, что я думал, они убьют ее за это. Но они отнесли мою сестренку к
черному седану, который ждал их и они, открыв дверь, посадили ее на колени к какой-то даме.
Все, что я видел, это ее профиль, ее светлые волосы и туфли на высоких каблуках. Для меня
она выглядела как звезда телесериалов, она взяла Бризу и закрыла дверь. Стекла машины
были тонированные. Это был последний раз, когда я видел ее. Я пытался помочь. Я пытался
добраться до своей мамы, но какая то женщина отдернула меня назад ─ вспоминая это сейчас, думаю, она, возможно, спасла мне жизнь. Я уверен, они бы не задумываясь, пристрелили бы
меня. Никто не знал, что они собирались сделать, либо забрать остальных детей, либо
пристрелить мою мать за ее крики. Затем они засунули ее обратно, но она боролась из-за всех
сил. Он била и царапала пальцами двери, пока они не стали кровоточить и не сломались. Я сел
рядом с ней, но боялся прикоснуться к ней. В конце концов, она заснула, но даже во сне она
продолжала стонать и рыдать. Это не было концом, потому что мы провели в задней части
грузовика следующие двадцать четыре часа. Без еды, без воды, без туалета. Даже без воздуха
и света. Только пыль, стоградусная жара и души, дышащие ужасом. У нас закончилась вода в
первые несколько часов. Некоторым людям стало плохо и появилась вонь, но мы не видели, кто это был, потому что было темно, как ночью и только несколько лучей света пробивались
сквозь ржавый пол. Они выглядели как лазерные лучи, наполненные пылью, и пока она спала, я часами пробегался по ним пальцами. Моментами, той ночью я думал, что умру от жажды. Я
стал вялым и меня шатало из стороны в сторону. Все казалось таким размытым. Зрение стало
зернистым. Я продолжал бредить, думая, что вижу Бризу, что она снова была с нами. Затем
моя мама спасла мою жизнь. Не важно, как много неправильных вещей она совершила позже, я никогда не мог ненавидеть ее. Я знал, что она любила меня, даже если она не всегда могла
показать это.
─ Что она сделала? Как все закончилось? ─ я впервые прервала рассказ Мози. Я была
полностью захвачена его историей и меня трясло.
─ Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал?
─ Ты должен рассказать мне, Мози.
Он передвигается и перемещает руки на руле, а затем смотрит сквозь горизонт. Он
сосредотачивается на дороге и затем снова начинает говорить.
─ Кто-то действительно умер. Пожилой мужчина. Взрослые перенесли его в конец,
насколько у них хватило сил. Мы положили на него наши вещи, пытаясь умерить запах. Но в