Так что, если я отброшу коньки, деньги на твоем счету. Они чертовски грязные и запятнаны кровью ─ но потрать их на детей, которые в этом нуждаются. Никто не сделает это лучше тебя. И единственная просьба, о которой я тебя попрошу ─ нарисуй мой портрет, если меня не станет. Я хочу, чтобы это сделала ты, а ни кто-то из членов группы. Потому что я хочу, чтобы люди запомнили меня таким, каким меня видишь ты, Лана. Это то, каким я хочу быть. Я люблю тебя, Лана, и люблю то, как ты любишь меня.
Я даже не могу заплакать, эмоции с такой силой обрушиваются на меня, как быстро движущиеся цунами, сметающее все, за что я могла бы зацепиться и бросающее меня туда, где ему угодно меня видеть. Я верю, что это оно и есть. Знаю, другого раза не будет. Любовь между нами это единственная вещь на всем белом свете, которую я по-настоящему могу назвать своей.
Я натягиваю через голову футболку Мози и натягиваю его джинсы. Я слегка разочарована тем, что они мне не так велики. Нет причин беспокоиться о бюстгальтере, косметике или укладке волос. Мози любит меня. Я не идеальна, но и он тоже. Дважды подвернув джинсы, я проскальзываю в свою обувь. Что-то подсказывает мне поторопиться. Если Мирамонтес действительно когда-то угрожал убить его, тогда это мое дело спасти его и сбежать вместе с ним.
Глава 36
Мози лежит на больничной кровати, его бронзовая кожа четко контрастирует с белыми простынями и белой палатой.
Я сажусь в кресле у его кровати и наклоняюсь, скользя пальцами по его руке. Его веки подрагивают, когда я прикасаюсь к нему.
─ Док, это ты? ─ бормочет он.
─ Это я.
─ Он уже ушел?
─ Кто? Твой отец?
Веки Мози резко поднимаются и он изо всех сил старается сфокусироваться, пока его расширенные глаза привыкают к светлой палате.
─ Лана, который сейчас час, черт возьми?
─ Сейчас только четыре утра.
Мози стонет и создает много шума, вытягивая свои руки и крутя головой, чтобы ослабить шею.
─ Почему это должна была быть твоя почка, Мо?
─ Чтобы минимизировать любую возможность отторжения. А что? Что он тебе сказал? ─ спрашивает он, наконец-то посмотрев на меня. У него огромные и невинные глаза, он уже предвидит мой гнев.
─ Была ли история о пересечении границы правдой?
─ Это правдивая история, Док. Думаешь, я смог бы придумать что-то настолько неприятное в своей голове?
─ Конечно, смог бы, ты художник
─ Единственная часть, о которой я умолчал это то, что моя мама и я, мы оба знали парня, который открыл дверь грузовика. Он предпочел нам, деньги, но Бриза оказалась кстати, когда его новая жена захотела обзавестись детьми. Человек, открывший дверь, был тем, кто ее снова захлопнул, лишая нас света.
Я съеживаюсь от его откровения. Это делает травму только хуже. Я ненавижу Бето Мирамонтеса. Я хотела бы воспользоваться возможностью и плюнуть на его дурацкую, шелковую рубашку. От лекарств голос Мози кажется скрипучим. Его глаза расширены, а его волосы впервые неидеальные, как в рекламе Pantene.
─ О чем еще ты мне солгал?
─ Хмм, давай посмотрим?
─ Я серьезно, Мойзес! Никогда больше ничего не скрывай от меня.
─ Я не лжец, Лана. Клянусь Богом, я не такой.
─ Я должна узнать, что из всего этого было неправдой.
─ В тот день в твоем кабинете в Pathways, когда я сказал, что не считаю тебя хорошенькой. Я всегда считал тебя красивой.
─ Уффф. Ладно. Это глупо, что еще?