Так он не придумал ничего путного; во всяком случае, это не студенческий розыгрыш. Автомат даже дал ему ответный пинок; лодыжка до сих пор побаливала, хотя хромать Лэнсинг перестал. И раз уж это не розыгрыш, пусть даже гениальный, то что ж это такое, на милость Божью?
Лэнсинг поднес стакан к губам и выпил виски залпом, впервые в жизни поступив подобным образом. Он никогда не пил виски залпом, а только прихлебывал помаленьку - хотя бы потому, что плохо переносил алкоголь.
Покинув кресло, он начал вышагивать по комнате из угла в угол, но это ничуть не помогло - Лэнсинг по-прежнему не мог придумать ничего путного. Поставив пустой стакан в буфет, он вернулся в кресло.
"Ну ладно, - мысленно сказал он себе, - хватит играть с самим собой, оставим попытки оградить себя от излишнего риска, откажемся от мысли, что нам не дозволено выглядеть дураком. Подойдем к этому событию с самого начала и раскрутим его до конца.
Началось все со студента Джексона. Если бы не Джексон, ничего подобного не случилось бы. И даже до Джексона - дело было в работе Джексона, чрезвычайно хорошей работе, особенно для такого нерадивого студента, как Джексон; вот только в ней был и ссылки на липовые источники. Именно эти ссылки заставили Лэнсинга написать записку и сунуть ее в почтовый ящик Джексона. А может, Лэнсинг вызвал бы его и без этих ссылок, только по подозрению, что тому помогал кто-то из специалистов. Лэнсинг повертел в голове такую возможность, но решил, что вряд ли стал бы утруждаться. Раз уж Джексон пошел на подлог, то и Бог с ним - если он кого и оставил бы в дураках, то только себя. Если вызывать его из-за этого, вышла бы неприятная и ни к чему не ведущая сцена, потому что доказать подлог просто невозможно.
"Итак, - решил Лэнсинг, - напрашивается вывод, что все это подстроено, причем весьма грамотно - либо самим Джексоном, либо Джексона использовали просто потому, что он оказался под рукой". Похоже, Джексон не очень-то проницателен, да и не слишком деятелен, чтобы устроить такое в одиночку - хотя кто знает? С такими людьми, как Джексон, никогда нельзя ничего сказать наверняка.
А если это было подстроено - то кем и с какой целью?
Найти подходящего ответа Лэнсингу не удалось - любые предположения оказывались просто бессмысленными. Да и все это предприятие лишено всякого смысла.
Пожалуй, лучше всего было бы напрочь забыть об этом и больше ничего не предпринимать. Но в состоянии ли Лэнсинг бросить это дело на полдороге, отказавшись от дальнейших действий? Если он сейчас бросит все, то всю оставшуюся жизнь будет гадать, чему служила эта затея, и что произошло бы, если бы он пошел по указанному адресу и выполнил то, что велел игральный автомат.
Лэнсинг встал, отыскал бутылку и подхватил стакан, чтобы наполнить его, но раздумал. Поставив бутылку на место, он отнес стакан на кухню. Поставив стакан в мойку, он подошел вытащил из холодильника мороженый полуфабрикат макарон с мясом и сунул его в духовку. При мысли, что снова придется есть макароны с мясом, его замутило, но выбора все равно не было. Не затевать же в такое время стряпню только ради того, чтобы немного посмаковать!
Подойдя к входной двери, он поднял вечернюю газету. Устроившись поглубже в кресле, Лэнсинг повернул газету к свету и открыл ее. Новостей почти не было. Конгресс по-прежнему разводил разговоры по поводу билля о контроле над уровнем вооруженности, а президент предсказывал (уже в который раз), что если предложенный им военный бюджет не будет принят, то последствия будут весьма плачевными. ПТА все еще подымала жуткий шум вокруг избытка насилия на телевизионных экранах. Обнаружено три новых канцерогенных вещества. Мистер Дитерс снова уволил Дагвуд - впрочем, чего ж еще эта сучка могла ожидать? На странице переписки было опубликовано чье-то полное праведного гнева по поводу путаницы в кроссворде письмо.
Макароны разогрелись, и Лэнсинг заставил себя проглотить их лишь потому, что надо что-то съесть, почти не ощущая вкуса. На десерт он откопал в шкафу позавчерашний кекс, и продолжал сидеть в кухне, потягивая кофе. И только допив вторую чашку, вдруг осознал, чем занят: он мучительно пытался решить, что же делать дальше - неважно что, лишь бы быть при деле и постараться отвлечься от терзающих сомнений. Впрочем, Бог с ними, с сомнениями - так или иначе, он все равно выполнит то, что просили; Лэнсинг не сомневался, что в конце концов все-таки выполнит. Если он пренебрежет этим, то никогда не простит себе этого, до конца дней гадая, какие же неведомые возможности упустил.
Решительно встав из-за стола, он направился в спальню за ключами от машины.
5
Нужное здание стояло в переулке старого делового района, давнымдавно забывшего о временах своего расцвета. За пару кварталов отсюда по противоположной стороне улицы шагал человек, а у входа в аллею бездомный пес обследовал три мусорных контейнера - скорее всего, пытаясь решить, какой же из них выгоднее всего опрокинуть.
Лэнсинг на пробу сунул большой ключ в скважину замка входной двери. Ключ легко повернулся, дверь открылась, и Лэнсинг вошел. Вдоль всего здания шел тускло освещенный длинный коридор. Найти дверь номер 136 труда не составило. Маленький ключ повернулся столь же легко, как и большой, и Лэнсинг вошел в комнату. В комнате вдоль стены выстроилась дюжина игральных автоматов. Автомат, с которым Эдуард встретился несколько часов назад, сказал, что нужен пятый слева. Отсчитав пятый автомат, Лэнсинг подошел к нему, нашарил в кармане серебряный доллар и сунул его в щель, потом потянул за рычаг. Автомат радостно щелкнул и заиграл огнями. Циферблаты бешено завертелись в присущей только дурацким игральным автоматам манере. Один циферблат остановился, второй немного проскочил и потому чуточку провернулся назад, а за ним с неожиданным лязгом остановился и третий. Лэнсинг увидел, что символы на всех трех циферблатах совпадают. Машина кашлянула и в лоток полился поток золотых монет. Монеты размером с доллар заполнили лоток и через край посыпались на пол, как золотой водопад, все еще изливающийся из автомата. Часть монет раскатилась по всему полу, как блестящие колесики.
Циферблаты снова завертелись (хотя Лэнсинг и не совал второй доллар) и так же внезапно остановились, и снова на них были одинаковые знаки. И опять автомат с прежней небрежностью излил поток золота.