Она замирает, когда видит содержимое. На дне контейнера обнаруживается горшок с пурпурной зачарованной фиалкой. Пурпурной, чтоб её, фиалкой! Да Лина ей все уши прожужжала, когда получила такую от ухажёра. Мало того, что сам по себе цветок означает признание, так, снабжённый волшебством, он ещё и обладает различными свойствами. В этом конкретном случае от нежных лепестков веяло магией, снимающей усталость и улучшающей сновидения.
Ася мотает головой. Она точно ошибается. Ну не мог же в самом деле Лука ей в любви признаться! Это же тот самый Лука, что придирками изводил каждый раз!
Она глядит на него и глупо моргает.
— Это что? — скупо выдаёт первую попавшуюся мысль. Парень идёт красными пятнами, те плавно перемещаются с щёк на шею и уши.
— Цветок, — бормочет он, выпрямляясь так, что, кажется, совсем немного и позвоночник треснет, не выдержав.
Она хмурится и вновь смотрит на горшок с растением.
— Я вижу, что цветок.
Лука икает раз, второй, третий, затем закрывает ладонью рот и жмурится. Делает шумный вдох.
— Фиалка. Тебе.
Ей их разговор напоминает какую-то бестолковую беседу: идут куда-то, сами не знают куда.
— Я вижу, что фиалка, дурень. Ты что, совсем… того? — севшим голосом удивляется Ася, ощущая, как и её щёки заливает краска.
Парень, видать, собравшись с духом, приближается, в несколько шагов сокращая расстояние меж ними, и вскидывает голову.
— Совсем. Давно. С первой твоей доставки! — на одном дыхании выдаёт он и смотрит внимательно своими глазищами цвета ясного неба, словно вот прямо сейчас решается его судьба.
Теперь икает уже она, едва не роняя от неожиданности злополучный цветок.
— Прям совсем? — пищит Ася, чувствуя, как быстро-быстро бьётся сердечко в груди. Ей категорически нельзя смотреть в эти глаза. Вот вообще. Они оказывают дурное влияние, потому что как иначе объяснить возникшее из ниоткуда смущение? — Может, всё же чуточку? — с надеждой добавляет она.
Лука отрицательно мотает головой.
— Совсем! — рушит он её сомнения одним словом, а ей хочется провалиться сквозь землю.
— Но… ты же… ты же обзывался! И ругал меня. Жаловался начальнику на то, на сё, — бормочет она, силясь подыскать более существенные аргументы. Ася не понимает, ведь сколько не ищет в памяти хоть намёк на симпатию с его стороны, не находит.
Он сникает, растеряв пыл, и поджимает губы.
— Прости. Я не знал, как ещё смогу видеть тебя чаще. А так хозяин магазина отправлял только тебя, ведь я просил.
Ася охает, разозлившись. Это что выходит: он её драконил по такой дурацкой причине? Потому что не знал, как привлечь внимание? Как вообще с такой симпатичной внешностью можно не иметь навыков общения с противоположным полом? Хотя, вспоминая рассказы старших, она понимает: Лука никогда ни с кем не встречался, даже не дружил. Его социальная жизнь явно оставляла желать лучшего. Вечно погружён в себя, работу. Ему ни до чего не было дела.
— Ха, — невесело усмехается она и трёт переносицу. Не ожидала такого, не готовилась.
Лука поднимает на неё жалобный взгляд. Он напоминает ей брошенного щеночка. Милого, ластящегося к рукам, желающего, чтоб его погладили. Что-то внутри неё отзывается.
— Ты примешь фиалку? — умоляюще бурчит он, теребя пальцами края рубашки. Такой здоровенный тип под два метра ростом ведёт себя как застенчивая школьница. До сего дня ей доводилось видеть иной его облик: суровый, серьёзный в том, чем занимается, прилагающий немало сил и времени для достижения результата. И тут такое. — Примешь? Я не прошу многого. Одно свидание. Если откажешь, я пойму, — обречённо говорит он и вздыхает.
И Ася сдаётся, потому что не может ему отказать. Потому что сердце трепещет, когда смотрит так. Он и раньше казался ей привлекательным, пусть внешность и скрывалась под неопрятной одеждой, отросшими волосами и бородой, но его нельзя было не уважать за успехи, за труд, за то, с каким усердием он брался за очередное дело. И хоть вёл себя, как идиот, но неужели он не заслуживает шанса?
— Приму, — неловко капитулирует девушка и, нахмурив брови, добавляет, — но, если ещё раз меня оскорбишь, я оставлю её на солнце и забуду вовремя поливать, — ноты обиды проскальзывают в голосе и исчезают, потому что Ася понимает, что уже сдалась, а угроза совсем уж не внушает доверия. Однако Лука этого не замечает и скоро кивает, впечатлившись.