готова.
Пора начинать охоту.
Глава 1
Я не знал, что способен на такое.
Мое путешествие давно превратилось в выживание.
Боги покинули мир, и больше некому воздавать за благие поступки. Струнка, мое верное оружие, моя спутница и соратница, познала слишком много крови. Крови невинной, но неизбежной.
Мне ничего не сделать с ними... Они не понимают. Я просто хочу поскорее закончить это. Я писал письмо и верил в Орден, верил, что они предупредят, остановят... Впереди Тиски Погибели, и, боюсь, встречи с палиндорцами мне не избежать. Как они узнали?
Так смешно.... Переписчикам следует защищать людей, а мне все чаще приходится убивать их.
Я слышу по ночам марш армии, слышу далекие взрыкивания и щелканье кнутов,громкие гортанные выкрики палиндорцев и лязганье мечей.
Они готовы встретить меня.
Но мне этого не нужно. Просто дайте уйти, пока ша-эна не пожрала меня. Последний бой с альфингейлцами был предупреждением... Я рискую быть потерянным.
Никогда не любил магию, никогда не мог осмыслить ее принципов. Я не доверяю ей. Всю свою жизнь я отдал тому, чтобы научиться владеть оружием. Моей Стрункой.
Наконец-то эти умения мне пригодились. И пригодятся еще не единожды.
Они уже в достаточной мере окупили себя, но в последнее время одних моих способностей не хватает. Я вынужден черпать силу, чтобы сохранитьсебе жизнь и не позволить им завладеть ша-эной. И чем больше силы будет заимствовано, тем быстрее моя личная битва будет проиграна...
Но я еще держусь.
1
Еще один дальсий пал замертво.
Продлись битва немного больше - будет невозможно сделать и шагу. Полутигры-полускорпионы притеснили его к отвесной стене ущелья, не давая шанса убежать. Но животные никогда не зададутся вопросом - а собирался ли он бежать?
Когти с неприятным скрипом вонзались в землю, оставляя глубокие борозды; растущие из основания шеи клешни за раз могли перекусить и трех таких, как взятый в полукольцо воин в золотом плаще и с серебристой обоюдоострой пикой в руке. Но пока что клешни щелкали впустую. Воздух стонал от молниеносных ударов лап. Дальсии ревели страшнее, чем скот на бойне. Они были злы и голодны. Густые белые хлопья слюны срывались с пастей и падали на взмыленные шкуры. Беснующиеся звери ждали своей очереди, нетерпеливо переминаясь на земле, которая стала похожа ни иссеченную кнутом спину.
Загнанный мужчина не выказывал страха. На его худощавом лице застыла гримаса нетерпения, рука пригладила короткие волосы, черные, с сединой. Про такие говорили "соль с перцем". Все происходящее скорее раздражало его, нежели пугало. Он небрежно уклонился от хвоста - жало на его конце пронеслось в каких-то полутора дюймах от лица. Высокий воин был скуп на движения и не спешил уклоняться больше, чем следовало, словно насмехаясь над животными.
Они были яростны как никогда. Даже хозяева не видели питомцев такими безумными. Дальсии остервенели, жажда расправы граничила с помешательством. Глаза налились кровью, хвосты дрожали, тягучие капли яда срывались с жал. Задние ряды животных напирали, им не терпелось растерзать добычу, ведь им обещали дать отведать сладкой теплой крови жертвы. Неподатливой жертвы, жалкой и хлипкой, почему-то убивающей их братьев по роду так же легко, как надоедливых комаров. Дальсии не выдерживали. Бешенство и голод брали верх. Приседая, животные совершали затяжные прыжки, оставляя позади тех, с кем только что стояли рядом. Они рвались отомстить за погибших.
Места между ним и дальсиями становилось все меньше. От их горячего зловонного дыхания нагрелся воздух. Стало душно. И тогда он приступил.
Серебристая пика, похожая на остро заточенное с двух сторон перо, начала туать в воздухе замысловатые восьмерки; оружие двигалось слишком быстро, чтобы заметить что-то, кроме размытого пятна. Капли крови срывались с наконечников, будто они ни на миг не хотели быть испачканными.
Он работал филигранно. Полы плаща развевались, хотя сухой воздух Таладаса был недвижим. Небо Тиэльмы не знало боя более отточенного и аккуратного, чем тот, что происходил сейчас на багровых землях Тисков Погибели. В этой скупости движений было что-то привлекательное, что притягивало и завораживало. Ошарашенные палиндорцы смотрели на воина со страхом и восхищением. Каждый маневр сражающегося будто бы говорил: да, я уверен в себе, да, я знаю куда бить, нет, они не представляют для меня ни малейшей опасности. Для схватки в этом обилии тел гораздо удачнее подошла бы коса, чтобы ублажать лезвие обильной кровавой жатвой.