Но и здесь тоже изучение пациентов с повреждениями мозга порождает дискуссию. В некоторых отдельных случаях повреждения затылочно-височных отделов левого полушария ухудшают способность называть цвета, присутствующие в поле зрения людей с такими травмами, при сохранении обозначений для других визуальных стимулов типа предметов, животных, растений или людей. Несколько лет назад у меня был пациент, который не мог больше называть цвета после инсульта. Зато он правильно их воспринимал: например, он раскладывал ряд цветных пластинок с различными оттенками от красного до синего цвета, безошибочно объединяя красные оттенки с красными и синие с синими. В то же время очень часто он не находил слов для наименования тех цветов, которые он видел. Передовые методы нейровизуализации выявили возможную причину этой проблемы: инсульт нарушил связи между речевой нейросетью и основными отделами восприятия цветов. Зрительная информация (оставшаяся неизменной) не могла больше передаваться в речевые зоны головного мозга! Поэтому пациент утрачивал способность находить названия цветов, с которыми он имел дело, но эта проблема не мешала ему классифицировать оттенки цвета по категориям. На основании этих наблюдений мы пришли к выводу, что категории цветов могут не зависеть от своих названий в мозге взрослого в отличие от постулата гипотезы лингвистической относительности.
Подобно тому как герой комедии Мольера господин Журден говорил прозой, не зная об этом, мы тоже не отдавали себе отчет в том, что простое видение сцены запускает сложные процессы распознавания и категоризации в нашем мозге. А когда мы не видим эту сцену глазами, то остается рассчитывать только на силу воображения.
Глава 8
Сознание и внимание
Каждое утро при пробуждении мозг открывает нам возможность сознательного опыта для познания нас самих и внешнего мира. Как он совершает день за днем это маленькое чудо? Уже около тридцати лет нейробиологи занимаются изучением мозговых основ феномена, который они называют «нейронными коррелятами сознания». Формально этот термин обозначает минимальную совокупность нейронных событий, которых в итоге оказывается достаточно для появления сознательного восприятия. На практике предпринимается попытка выявления состояний мозга, которые теснее всего связаны с ним. Но отличить нейронные процессы, которые действительно оказываются вовлеченными в сознание от предшествующих процессов, и тех, которые являются их следствием – задача не из простых.
Глубинной проблемой в нейронауках сознания является следующая – возможно ли дать объективное, механистическое, «научное» объяснение субъективному опыту? Как наше тело, его механизмы восприятия и нейронная активность приводят к формированию субъективного восприятия? Эти вопросы, по мнению австралийского философа Дэвида Чалмерса, образуют hard problem – «трудную проблему сознания». Такие мыслители, как Томас Нагель, предполагают, что любой субъективный феномен преимущественно связан с одной-единственной точкой зрения, и поэтому невозможно убедиться в этом посредством простых физических процессов. В своей знаменитой статье «Каково быть летучей мышью?», опубликованной в 1974 году, он приходит к выводу, что нет никаких способов узнать опыт другого живого организма (такого, как летучая мышь), если не принадлежать к этому же биологическому виду и не обладать теми же инструментами для опытного восприятия мира.
Можно ли считать сознание совокупностью различных процессов?
Трудная проблема сознания остается одним из главных вызовов современной науки, так как нейробиологи, настроенные менее пессимистично по сравнению с философами (в противном случае им было бы невозможно добиться финансирования своих исследований!), все еще стараются ее решить. В последние годы появилось несколько новых теорий, в каждой из которых уточняется, как осуществляющаяся в мозге обработка информации приводит к сознательному опыту. Прогнозы этих теорий не всегда противоречат друг другу: в них просто могут подчеркиваться различные аспекты соответствующих процессов.
Давайте сделаем краткий обзор четырех самых известных теорий. В соответствии с «теорией рекуррентной обработки», сознательный опыт вытекает из активности, отражающейся в сенсорных зонах. Предположительно, наш сознательный опыт определяется множественным обменом информации между сенсорными зонами и соседними участками. Согласно этой теории, внимание необходимо не для создания представления на уровне сознания, а только для обретения способности рассказать о сознательном опыте. Иначе говоря, без внимания мы можем получать сознательный опыт, который, тем не менее, не способны передать, так как он мимолетен и быстро забывается.