Шаблонное человеколюбие, либерально-пресмыкающееся направление.
«Угрюмые тупицы» либерализма.
У иных могут быть не только убеждения, но и что-нибудь еще чугунней.
В славянском вопросе не славянство, не славизм сущность, а православие[117].
Не железнодорожник ли и жид владеют экономическими силами нашими?
Мне скажут, что <…>, напротив, всё несомненно тверже прежнего обобщается и соединяется, что являются банки, общества, ассоциации. Но неужели вы и вправду укажете мне на эту толпу бросившихся на Россию восторжествовавших жидов и жидишек? Восторжествовавших и восторженных, потому что появились теперь даже и восторженные жиды, иудейского и православного исповедания.
Если б это только было из раздражительности вашего самолюбия: дай-ка, дескать, скажу умней всех, то это было бы в высшей степени простительно.
Семинаристы, вот кто погубил Россию — Чернышевский, Добролюбов и т. д. Это одно из зол России — жиды, поляки и семинаристы[118].
Лучшие люди, дворянин, семинарист. Купец есть лишь развратный мужик. Он всегда готов соединиться с жидом, чтоб продать всю Россию. Самое еще лучшее было в нем — любовь к колоколам и к дьяконам.
Убеждения и человек — это, кажется, две вещи во многом различные.
Франция — нация вымершая и сказала всё свое. Да и французов в ней нет. Ибо социалисту и народу-работнику — всё равно. Буржуа — всё равно.
Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы[119].
Любовь к России. Как ее любить, когда она дала такие фамильи — Сосунов, Сосунков, надо переделывать в Сасунова и Сасункова, чтоб никак не напоминало о сосании, а, напротив, напоминало бы о честности.
Левиты, семинаристы, это — это нужник общества.
Специальности врачей, специализировались, — один лечит нос, а другой переносицу. У одного всё от болезней матки.
Польша есть пример политической неспособности жить между славянскими племенами.
Папа — предводитель коммунизма.
Тургеневу недостает знания русской жизни вообще. А народную он узнал раз от того дворового лакея, с которым ходил на охоту («Записки охотника»), а больше не знал ничего.
У нас именно потому, что всякий потерял всякую веру, а стало быть, всякий взгляд, так дорога обличительная литература. Все, которые не знают, за что держаться, как быть и кому верить, видят в ней руководство. И хоть это руководство лишь отрицательное, но именно его-то нашим и надо, тем им и сподручнее, — и потому что явись кто с положительным идеалом, они же первые, озлобясь, отвернутся, весь порок их заговорит, защищая себя, и они с цинизмом осмеют, а отрицательное ни к чему не обязывает, а напротив дает руководство скалить зубы над всем и даже над самым хорошим. А это легко и мило. Скалит зубы человек и думает, что исполнил долг добродетели.
У России нет больше врагов и не будет, как славяне.
… будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе… изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!
Глава II. «Черный бриллиант русской литературы»: Достоевский в критическом зеркале литературной борьбы
…его имя <…> прошло через счеты 70-х, через почтительное молчание 80-х, через множество литературных наслоений (декадентство, символизм, индивидуализм и пр.), через бурю и грозу, потрясшую мир, — и горит все ярче и ярче.
Деятельность Достоевского <…> носила двойственный характер, наподобие того, как деятельность Гоголя. Он не довольствовался быть художником и следовать одним внушениям своего дарования; он хотел быть прямо учителем общества, — на что едва ли доказал свое право
Этот человек, не имевший ни малейшего представления о политике, был в своей области, в области «достоевщины», подлинный русский пророк, провидец безмерной глубины и силы необычайной. Октябрьская революция без него непонятна; но без проекции на нынешние события непонятен до конца и он, черный бриллиант русской литературы.
117
Sic! — Большинство западных славянских народов исповедует католицизм, имеется среди них также немало протестантов и мусульман (боснийцы).
118
Примечательно, что если семинаристы Чернышевский и Добролюбов сформировались как воинствующие атеисты, то Николай Страхов — ближайший сподвижник Достоевского, оказавший огромное влияние на становление его мировоззрения (см. о нем в Гл. V), напротив, «утверждал, что семинария воспитала в нем глубокую веру и горячий патриотизм» [ЛАЗАРИ. С. 26].
119
Напомним, что либералами (от лат. liberalis — свободный) в классическом понимании этого определения, называются люди, признающие права и свободу каждого человека