Быть может, вся анонимная заметка была написана для последней фразы, в которой был намек на оглашенное тогда Тургеневым содержание письма к нему Некрасова, написанного в те недавние годы, когда этих писателей соединяли дружеские отношения. В письме этом Некрасов, между прочим, говорил, что, взволнованный начавшимся расхождением «Современника» с Тургеневым, он даже видит последнего во сне. Оглашение этой части письма Тургеневым было теперь своеобразным полемическим выпадом его против Некрасова <…>.
Но «Время» обиделось и за своего сотрудника, Г. Данилевского, и за себя. <…> Теперь же, в ответ на анонимную заметку «Литературная подпись», Ф. Достоевский выступил во «Времени» тоже с анонимной статьей против Салтыкова: заметка, направленная против Салтыкова в отделе «Журнальные заметки» и озаглавленная «Молодое перо» («Время» 1863 г., № 2) — несомненно принадлежит перу Ф. Достоевского. <…>
Задетый Салтыков ответил «Времени» в своей мартовской хронике «Наша общественная жизнь» 1863 года. В этом своем ответе он иронически говорит о неопределенности «почвенничества», пропове-дывавшегося «Временем», и проводит аналогию между этим журналом и «Русским Вестником», отдавая предпочтение журналу Каткова, с которым все-таки приятнее иметь дело. «По крайней мере, не обманываешься: войдешь в “Русский Вестник”, ну, и знаешь, что вошел в лес, а в вас войдешь — не можешь даже определить, во что попал». Полемику «Времени» с Катковым он считает совершенно ненужной, и иронически спрашивает: «И что вы так пристали к Каткову? Или вы получили от него разрешение? Смотрите, ведь он когда-нибудь и сам на вас замахнется — и не пикнете!». Предсказание это исполнилось через месяц, когда после громовой статьи «Московских Ведомостей» против «Времени» журнал этот был навсегда закрыт правительством.
<…> Но главная ядовитость статьи Салтыкова — не в этой полемике, а в заключающей мартовскую его хронику отдельной статейке «Тревоги Времени», якобы присланной в редакцию каким-то «другом-нигилистом». <…> «“Время” почему-то встревожилось. — писал он, — Все ему кажется, что его ктото притесняет. Кто тебя, душенька? кто тебя ушиб? топни, душенька, топни ножкой!»
<…> Ф. Достоевский ответил на это разъяренной статьей в следующей же книжке своего журнала («Время» 1863 г., № 3) <…>. В ней он <…> обрушивае<тся> на сатирика целым градом ядовитых обвинений и намеков. «Столько времени подвизался на прихотливом поприще российского юмора, столько лет повременные издания похваливали. и вдруг — ругань! да еще какая: называют “молодым пером”. Говорят, наконец, будто ваши критические статьи — одно искусство для искусства, цветы удовольствия». В сатире Салтыкова Достоевский видит только «дешевенькую литературную игривость», а потому — «ваше творчество не сатира, а зубоскальство», «вы зубоскалили, как будто играя в зубоскальство», «все ваши обличения поражают своим мелководием». В таком тоне написана вся статья Достоевского.
Салтыков <…> удовлетворился тем, что в отделе «Свистка» апрельского номера «Современника» за 1863 год направил ряд мелких стрел и в Достоевского, и в его журнал. В юмористической программе будущих номеров «Свистка» значился целый ряд статей и стихотворений, так или иначе направленных против «Времени» и Достоевского. <…> Затем обещалась для следующего номера «Свистка» детская сказка в стихах, которая «обширностью своею превосходит все доныне написанное»; начало этой сказки, направленной против Ф. Достоевского и озаглавленной «Самонадеянный Федя», Салтыков тут же приводил:
В последней строке слово время нарочно для каламбура поставлено без кавычек. Наконец, Салтыков приводит начало стихотворной элегии на кончину «Времени»: