Выбрать главу

Критик либерально-народнической ориентации А. М. Скабичевский[153] («Биржевые ведомости». 1875. 6 февр.), на первый взгляд, защищал Достоевского от подобных обвинений в «патологическом» изображении света как «дома умалишенных»: такой взгляд, утверждал Скабичевский, именно и соответствует современной действительности. Тем не менее и он сошелся с Авсеенко в эстетическом отторжении от художественного мира Достоевского, якобы переходящего грань условного изображения, за которым искусство «перестает быть искусством, а делается уже самой жизнью». Автор «Подростка», сетовал критик, «не ограничивается только тем, что представляет вам ряд своих поэтических образов, но самих вас заставляет участвовать в нравственных страданиях героев». Рассуждения Скабичевского (ср. куда более разнузданное выступление «Одесского вестника» — 1875. 13 февр.; 13 марта) весьма показательны для отношения к Достоевскому прижизненной критики, чуждой его психологическим откровениям, разрушавшим традиционные критерии просветительского гуманизма[154].

В другой статье — «Мысли по поводу текущей литературы, — Нечто о романах г-на Ф. Достоевского вообще. — “Подросток”, роман г-на Ф. Достоевского, часть первая» («Биржевые ведомости». 1875. № 35. 6 февр.), Скабичевский писал:

…г-н Достоевский на всю жизнь человеческую смотрит как на ряд патологических явлений. Весь мир у него является завешанным каким-то сумрачным флером тоскливой меланхолии. Сквозь этот флер вы смотрите в романе на самые обыденные явления, ежедневно происходящие с вами или с вашими ближними, и эти явления представляются перед вашими глазами в таком фантастическом и странном виде, что вам становится жутко; вам вдруг приходит в голову, да и в самом деле не сумасшедшие ли мы, все люди, ведь и с нами происходят такие же вещи? И вы начинаете страдать мучениями героев романа. Как хотите, а это не искусство, иначе следует назвать искусством всякое такое действие, которое имеет своею целью произвести сильное впечатление на ваши нервы, так что даже и трение пробкой по стеклу будет тоже искусство, потому что способно довести до истерики иного нервного человека. Но все эти соображения я советую тебе, читатель, оставить нынче в стороне, потому что саваны, саваны, саваны начинают ложиться на все в жизни, все принимает в ней действительно тот самый меланхолический колорит, который преобладает в романах г-на Достоевского, и вокруг совершается такое множество явлений самого патологического свойства, что поневоле приходишь к убеждению, что <…> люди и в самом деле становятся такими же сумасшедшими подряд, какими они являются в романах г-на Достоевского <…>. Факты жизни, если не оправдывают романов г-на Достоевского, то во всяком случае объясняют их как патологические явления, вызванные целым рядом подобных им патологических явлений жизни. Таким образом, вышеозначенные свойства романов г-на Достоевского делаются не случайным свойством, зависящим от одного только склада личности писателя, а стоят в связи с целою сериею условий нашей жизни».

<…> В газ<ете> «Молва» (1879. 16 февр. № 45) появился отрицательный отклик Скабичевского на печатавшиеся в то время главы «Братьев Карамазовых», обвинявшего Достоевского в пристрастии к «психиатрическому элементу» и к «возлиянию деревянного маслица».[155]

Революционер-народник Петр Ткачев, печатавшийся до своего бегства за границу (1873 г.) в журналах братьев Достоевских «Время» и «Эпоха» (первая половина 1860-х гг.), писал:

В статье о «Бесах» с характерно тенденциозным заглавием «Больные люди» (Дело. 1873. № 3, 4) <утверждал, что этот роман есть> «отречение» Достоевского от прежних идеалов, клевета на «новых людей», неспособность писателя к «объективному наблюдению», — Достоевский лишь «созерцает собственные внутренности». «Бесы» Ткачев квалифицирует как инсинуацию, клевету, фантастические измышления Достоевского. И хотя в следующей статье о «Подростке» «Литературное попурри» (Дело. 1876. № 4–8) Ткачев называет Достоевского «одним из замечательнейших и <…> одним из первокласнейших художников нашего времени», однако в дальнейшем он сводит на нет эту высокую оценку, <…> осуждая Достоевского за его идейную позицию, ведущую, по мнению критика, к художественным просчетам: «…Почти все действующие лица в его произведениях являются людьми односторонними, не вполне нормальными, весьма сильно смахивающими на пациентов из сумасшедшего дома <…>. Автор не в состоянии создать целостного, всесторонне гармонически развитого художественного характера <…> значение г. Достоевского как художника с чисто эстетической точки зрения очень и очень невелико. <…> У него нет объективности, всегда он что-нибудь да вложит от себя, что-нибудь приукрасит, преувеличит и исказит и его субъективно-пристрастное отношение к наблюдаемым явлениям переходит за пределы всякого благоразумия и приличия[156]». <…> <О> последнем гениальном романе Достоевского «Братья Карамазовы» <Ткачев> писал в статье «Новые типы “забитых людей”» (Дело. 1881. № 2–4): «Хотя автор и называет свое повествование о жизни или, лучше сказать, о некоторых эпизодах из жизни братьев Карамазовых романом, но, с точки зрения эстетической критики, название это едва ли может выдержать… самую даже поверхностную критику <…>. “Братья Карамазовы” сшиты белыми нитками, из отдельных отрывочных драматических сцен и эпизодов, не имеющих, в сущности, между собою никакой внутренней логической связи <…>. А проповеди и поучения отца Зосимы, а монологи Дмитрия Карамазова, Снегирева и т. п.! Разве в реальной, действительной жизни реальные люди говорят когда-нибудь подобным образом!.. Герои Достоевского производят впечатление маньяков, ненормальных людей…»[157].

вернуться

153

Александр Скабичевский постоянно выступавший в печати против консервативно-охранительских лозунгов Достоевского, причислял его к числу тех, «писателей, чью творческую индивидуальность выхолостила “московская тенденция”, т. е. славянофильство». В свою очередь Достоевского также раздражали взгляды Скабичевского и он полемизировал с ним в «Дневнике писателя». См., например, запись в подготовительных материалах к «Дневнику писателя» за 1877 г.:

Подлое ученье Скабичевского. Я не могу этого вынесть [ДФМ-ПСС. Т. 26. С. 194].

вернуться

154

Там же.

вернуться

155

Там же.

вернуться

156

Никитин П. // Дело. 1876. № 6. С 311–313.