Иван глубоко, во всей полноте ощущает свой мир. Похоже, что сердце его вместило все тайны, а душа бросила якорь в мировые бездны. Кругом бездна над безднами, вокруг бесконечность над бескрайностью. И среди бездн — слабый и мизерный евклидов ум человека. Как найти себя среди этих бездн? Принять мир таким, каким он является, может только глупый, наивный человек. В мире существует боль, существует зло, существует смерть. Может ли человек принять и признать такой мир? Иван его не принимает, не признает по многим причинам. Главная же — страдание человечества вообще, и детей в частности.
Ему известно одно: человечество страдает в этом, именно так созданном мире. Несчастье состоит в том, что страдания существуют. А оправдания для страданий нет. Иван не может принять мир, в котором страдают, а смысла страданий нет. И чтобы сузить рамки своих аргументов в этом направлении, Иван останавливается только на страданиях детей. Он даже об отроках не хочет говорить, ибо они "съели яблоко", познали добро и зло и стали "яко бози". Продолжают они и теперь есть его. "Но деточки ничего не съели и пока еще ни в чем не виноваты. Если они на земле тоже ужасно страдают, то уж, конечно, за отцов своих, наказаны за отцов своих, съевших яблоко, но ведь это рассуждение из другого мира, сердцу же человеческому здесь на земле непонятное. Нельзя страдать неповинному за другого, да еще такому неповинному!" [71]
Страдание глубже природы человеческого ума. Перед ужасающей действительностью человеческих страданий ум человека мечется, как в лихорадке. А когда речь идет о страданиях деток, тогда и мощный ум Ивана Карамазова не выдерживает, начинает бунтовать. И он, как в безумии, бросает Алеше: "Иногда выражаются про "зверскую" жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток" [72].
Без сомнения, Иван прав. Его слова подтверждаются многочисленными примерами мировой истории, которые говорят нам печальную истину: человек совершенно сознательно, рационально и добровольно немилосерден, жесток, зол. И в этом — его печальное преимущество перед животными. Более того, человек влюблен во зло, и эта влюбленность перерастает в сладострастие. Ни одно животное не может со сладострастием наслаждаться отвратительными гадостями и художественными злодеяниями, которыми наслаждается человек. Любовь ко злу — чисто людская специфика на этой планете, звери по своей природе не способны на такую любовь. Земля похожа на преисподнюю, ибо люди сладострастно влюблены во зло. Ивана мучают факты людского сладострастного злодеяния. Это сладострастное наслаждение злом — кульминация в мучениях неповинных деток. И вот пример — турки, завоеватели Балкан, со сладострастием мучают именно детей: "Представь, грудной младенчик на руках трепещущей матери, кругом — вошедшие турки. У них затеялась веселая штучка: они ласкают младенца, смеются, чтобы его рассмешить; им удается, младенец рассмеялся. В эту минуту турок наводит на него пистолет в четырех вершках от его лица. Мальчик радостно хохочет. Тянется ручонками, чтоб схватить пистолет, и вдруг артист спускает курок прямо ему в лицо и раздробляет ему головку…" [73] Артист сладострастно наслаждается своим артистизмом на глазах у матери.