Гипотеза Булгакова о внутреннем оке, о сугубо личном характере общения с Достоевским зовет каждого, кто однажды заметил Достоевского, прикоснуться к этой огненной стихии.
Воспользуюсь этим зовом и я — биография Достоевского попрежнему актуальна и как научная проблема, и как художественное задание, и как историческое исследование.
Отношение к Достоевскому в России всегда было лакмусом — сверхсильным реактивом на политические кислоты и идеологические щелочи. Нынешнее время располагает думать, что рухнувшие оковы духовной несвободы придадут новый импульс постижению великих творений Достоевского, его жизни и судьбы. Однако у всякого времени — свои оковы. Теперь от Достоевского тоже ожидается польза — учительство и духовное руководство. Предполагается, что он возьмет за руку своего читателя и поведет его к некоему конечному пункту, ибо этот пункт и есть истинная цель читателя Достоевского. Писатель же, честно отработав маршрут, может вернуться к исходной точке за новой порцией идущих к финишу — ибо дошедшие, поблагодарив проводника, более не испытывают в нем нужды. В Достоевском снова хотят видеть лишь средство — мощное, безотказное — для достижения результата, который находится за пределами мысли и слова писателя.
Но Достоевский не есть средство. Достоевский есть цель. В. В. Розанов приводил главный аргумент «от Достоевского»: на путях достижения даже и высших целей нельзя превращать человека в средство. «Человеческое существо, до сих пор вечное средство, бросается уже не единицами, но массами, целыми народами во имя какой-то общей далекой цели, которая еще не показалась ничему живому, о которой мы можем только гадать. И где конец этому, когда появится человек как цель, которому принесено столько жертв, — это остается никому не известным»44.
Только воспринятый как цель, Достоевский открывает свою суть тому, кто думает, читает, пишет о нем. Воспринятый в своей собственной величайшей ценности, самоценности, а не как новомодная инструкция по применению, Достоевский указывает пути идущим, ибо он, «великий зачинатель и предопределитель нашей культурной сложности»45, — из тех художников прошлого, кто выполняет работу сегодняшнего и завтрашнего дня истории.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РОДОСЛОВНАЯ ДЕТСТВА
Глава первая
«ИЗ ВЕЧНОСТИ ВРЕМЕН, ИЗ ГЛУБИНЫ ЗВЕЗД...»
Первый Федор Достоевский (по отчеству Иванович), оставивший след в исторических бумагах, был обнаружен вдовой Федора Михайловича Достоевского А. Г. Достоевской. Та часть ее личного архива, которая интересует нас в первую очередь, — записные тетради с выписками и деловыми заметками, — непростыми путями (По свидетельству внука Ф. М. и А. Г. Достоевских А. Ф. Достоевского, этот архив после 1914 года был сдан вдовой писателя на склад ломбарда в Петрограде. О его местонахождении Пушкинскому Дому сообщил в конце 1920 года бывший секретарь Ученой археологической и археографической комиссии известный знаток древностей Н. Г. Пиотровский, служивший в то время хранителем музея С. Д. Шереметева в Петрограде.) поступила в 1921 году из Областного отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины в будущий Рукописный отдел Института русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский Дом)1, где вскоре с ней познакомился литературовед Л. П. Гроссман. Первопроходцу жанра (он работал над рукописями Достоевского в московском Историческом музее еще весной 1917 года2) предстояло убедиться, что Ф. М. обладает «самой замечательной биографией, вероятно, во всей мировой литературе»3. В 1928-м Гроссман составил сборник — «первую попытку дать прагматическую биографию Достоевского на основе сводки мемуарных и эпистолярных свидетельств о нем с привлечением различных, часто неизданных официальных документов»4. В 1935-м необходимейшие биографические сведения о предках Достоевского вошли в состав фундаментальной «Биографии в датах и документах»5.
Книга, откуда А. Г. Достоевская сделала выписки, по-видимому, не принадлежала писателю, а была кем-то показана его вдове, ибо содержала два упоминания единственной в своем роде фамилии6. Первое: «Допрос княгини Курбской о том, куда девала она документы, похищенные ею у князя Курбского, 1578, января 10 дня. Княгиня Курбская говорит, что бумаги переданы ею прокуратору нашему пану Федору Достоевскому с условием, что он возвратит ей собственноручно и не отдаст, если будут к нему посланы от ее мужа или от нее самой»7. Второе: