Еще недавно такие выводы звучали дико. Но все изменилось. В последние десятилетия либеральные политические и экономические теории, а также концепции международного права преуспели в вытеснении консервативных и реалистичных представлений о политическом устройстве, и стали фактически неоспоримым фундаментом того, что необходимо знать о политическом мироустройстве образованному человеку. За некоторыми исключениями, наиболее широко обсуждаемые вопросы между конкурирующими взглядами в политической теории, экономике и юриспруденции теперь почти полностью ведутся в рамках парадигмы Локка, которая часто преподается и обсуждается так, как будто ей нет никаких значимых альтернатив. Политическая и интеллектуальная элита с университетским образованием в Америке и Европе сейчас по большей части замкнута в рамках этого либерального учения, независимо от партийной принадлежности. Попросите мыслящего человека, получившего образование в области политики, экономики или права, выступить в защиту института национального государства, или семьи, или признания Бога в общественно сфере, и вы сразу увидите, насколько ему незнакомы эти вещи, и насколько чужды они той терминологии, в которых члены нашей элиты привыкли концептуализировать мир. Это не просто вопрос несогласия, что подобные вещи жизненно необходимы для поддержания цивилизованного политического миропорядка. Скорее, человек настолько погружен в политические рамки либерального устроения, что не может даже представить себе, как может выглядеть нелокковский взгляд на реальность.
Приобщившись к этой либеральной парадигме, образованные мужчины и женщины теперь могут найти работу в огромном количестве проектов, предполагающих приход либерального миропостроения: политическая программа европейского объединения; расширение свободной торговли и свободной миграции населения; превращение коммерческих предприятий в "многонациональные" корпорации, служащие глобальной экономике, а не конкретным национальным интересам; подчинение наций постоянно расширяющемуся списку норм международного права; агитация за универсальный режим прав человека через неправительственные организации, органы ООН и международные суды; гомогенизация университетов мира посредством системы международных стандартов и экспертной оценки. За всеми этими вещами гонятся получившие университетское образование локкианцы, вряд ли осознавая, что могут быть умные и порядочные люди, чей взгляд на ценность таких предприятий сильно отличается от их собственного. Просто предполагается, что кто-то может быть либо "на правильной стороне истории", либо "на неправильной стороне истории", и когда вы работаете над построением нового либерального порядка, вы находитесь на правильной стороне.
Но несмотря на огромный успех этих предприятий в изменении облика нашего мира и их подлинную ценность в некоторых областях, теория Локка остается тем, чем она была: утопическим взглядом на природу человеческих мотиваций. И она радикально недостаточна для понимания политической реальности. Те факторы в политической и социальной жизни человека, которым нет места в либеральной парадигме, не исчезли. Об этом я подробнее расскажу во второй части книги. Их только отрицали и подавляли. И, как марксисты до них, либералы обнаружат, что, хотя отрицание легко, их подавление требует все более высокой цены.
V: Дискредитация национализма
Еще недавно поддержка независимости и самоопределения наций была признаком прогрессивной политики и порядочности. Не только американцы праздновали свою независимость четвертого июля каждого года фейерверками и музыкой, парадами, барбекю и звоном церковных колоколов. Еще в середине двадцатого века независимость других национальных государств, от Греции, Италии и Польши до Израиля, Индии и Эфиопии, рассматривалась как выражение исторической справедливости и предзнаменование прихода лучшей эпохи.
И в то же время нарастал сдвиг взглядов по отношению к национальному и религиозному партикуляризму. Две мировые войны принесли Европе невероятную катастрофу, а чудовищные преступления, совершенные немецкими войсками во время Второй мировой войны, стали ее венцом. И пока народы пытались понять, что произошло, были те - и марксисты, и либералы, - кто стремился объяснить причину катастрофы самим международным порядком, построенным из национальных государств. Этот аргумент имел ограниченную поддержку после Первой мировой войны, которую многие считали результатом имперских устремлений держав. Но после Второй мировой войны он, наконец, был замечен. Когда начали циркулировать фотографии, сделанные в немецких лагерях смерти, подняло голос утверждение, что именно национализм немцев явился германской мотивацией уничтожить всех евреев в мире. К 1960-м годам отвращение к уничтожению евреев нацистами, стало относить к той же категории зла и расистский режим американского Юга, и Южно-Африканскую Республику. И оно преуспело в убеждении образованной элиты в том, что национальный и религиозный партикуляризм любого рода тождествен нацизму и расизму.