При имперском порядке, с другой стороны, вся политическая жизнь основана на моральном принципе единства неведомого нам человечества, согласно которому каждый человек несет обязательства перед общим благом всех людей. Завоевание территорий, управляемых анархичными кланами и племенами, которые имперское государство всегда рассматривает как мир дикости и войн, создает царство спокойствия и процветания. Завоевав земли, где царствовало кланово-племенное устройство, имперское государство искореняет войну с этих земель, изгоняя ее на периферию, и водружает вместо нее беспристрастный к людям универсальный закон. Мирное спокойствие и универсальный закон имперского государства создают просторную сферу для сельского хозяйства, промышленности и торговли - сферу, приносящую экономическое процветание всем. Именно этот мир и процветание дает моральное оправдание законам и войнам имперского государства, которое, как утверждается, приносят пользу всему человечеству.
Как и в случае анархического строя, моральный базис имперского государства, на первый взгляд, кажется убедительным. Но и здесь есть проблемы. И первая среди них - тот факт, что как только принцип объединения неведомого человечества захватывает воображение государства, он обязательно порождает завоевание и порабощение далеких народов с разрушением их образа жизни для того, чтобы границы "царства мира", каким его понимает империя, можно было раздвинуть. Это верно, даже если в данный момент имперское государство кажется доброжелательным к внешним народам, ибо принцип единства всего человечества не допускает какой-либо постоянной галантности по отношению к посторонним. При нормальном ходе политических дел каждый соседствующий клан или племя рано или поздно вступит в конфликт с империей из-за какого-то участка территории, ресурсов или политики. Но имперский разум, считающий каждый ресурс, принадлежащим по праву всему человечеству, а себя - ответственным за благосостояние этого человечества, не может согласиться ни с каким решением подобного конфликта, помимо "умиротворения" несогласного клана или племени и аннексии спорной земли или ресурса. Каждое такое завоевание подразумевает лишение другого клана или племени свободы, от которой они отказываются только ценой ужасающих человеческих жертв. А поскольку в империи не существует внутренний принцип, могущий предотвратить эту чудовищную привычку к завоеванию и опустошению всякий раз, когда ее провоцируют, то ее шаблонное повторение ограничено только силой, которую имперское государство способно спроецировать на своих соседей.
Не меньшее беспокойство вызывает и бремя, возложенное имперским государством для того, чтобы содержать свою армию и крепости, свои дворцы, храмы и бюрократию. Налогообложение и повинности на общественные работы и военную службу это тяжелая ноша для человека, хотя и не страшное бедствие. Ведь, с точки зрения племен и кланов, привыкших к жизни в условиях свободы и самоопределения, весь имперский строй имеет характер порабощения.
Кроме того, режим мира и процветания, навязанный империей, имеет особое свойство. Империя, претендующая на то, чтобы дать закон всему человечеству, неизбежно пользуется абстрактными категориями, рассматривая потребности и обязательства людей. В ее глазах эти категории являются "универсальными". Но они далеки от условий, интересов, традиций и устремлений конкретного клана и племени, к которым они применяются. Это значит, что с точки зрения конкретного клана/племени имперский закон часто кажется непродуманным, несправедливым и извращенным. И тем не менее, сам имперский принцип, заключающийся в заботе империи о нуждах всего человечества, не оставляет конкретным клану или племени права протестовать, поскольку отстаивание собственных интересов и стремлений неизбежно кажется ограниченным кругозором, противоречащим очевидному благу человечества в целом. Таким образом, принцип единства человечества, столь благородный в теории, быстро разделяет человечество на два лагеря: тех, кто считается сторонником блага человечества, поскольку они принимают категории империи о том, что полезно и правильно; и тех, кого считают противниками блага человечества, поскольку они настаивают на мышлении в терминах обычных племенных категорий, которые империя неизменно осуждает как примитивные и варварские.