"Мы не знаем точно, что происходит в нацистской долине смерти и сколько евреев уже убито ... Мы не знаем, не найдет ли победа европейской демократии, свободы и справедливости лишь огромное еврейское кладбище, по которому разбросаны кости нашего народа ... Мы единственный народ в мире, чью кровь, как нации, можно проливать ... Только наши детям, нашим женщинам ... и нашим старикам положено особое обращение: быть похороненным заживо в могилах, ими самими вырытых, быть сожжёнными в крематориях, быть задушенными и расстрелянными из пулеметов ... за единственный грех: ... что у евреев нет политического права, нет еврейской армии, нет независимости и нет отчизны ... Дайте нам право сражаться и умереть как евреи ... Мы требуем права ... на отечество и независимость. То, что с нами случилось в Польше, и что не дай Бог, может произойти с нами в будущем, все наши невинные жертвы, все десятки тысяч, сотни тысяч и, возможно, миллионы ... это жертвоприношение народа, не имеющего родины ... Мы требуем ... родину и независимость."
В этих словах связь между Холокостом и тем, что Бен-Гурион называл "грехом" еврейского бессилия, очевидна. Смысл Аушвица заключается в том, что евреи не смогли найти способ защитить своих детей. Они зависели от других, владеющих властью порядочных людей в Америке и Британии, которые, когда пришло время, мало заботились о спасении европейского еврейства. И сегодня большинство евреев по-прежнему считают, что единственное, что действительно изменилось с тех пор, как погибли миллионы нашего народа, единственное, что является бастионом против повторения этой главы мировой истории, это Израиль.
Евреи не единственные, для кого Аушвиц стал важнейшим политическим символом. Многие европейцы тоже видят Аушвиц как центральный урок Второй Мировой войны. Но выводы, которые они делают, прямо противоположны выводам евреев. Следуя Канту, они считают Аушвиц предельным выражением "варварства" и "грубого убожества человечества", каковым является национальная обособленность. С этой точки зрения лагеря смерти дали абсолютное доказательство того, что разрешать странам самим решать, как распоряжаться имеющейся у них военной мощью, это зло. Очевидный вывод состоит в том, что давать немецкой нации подобную власть на жизнь и смерть было неверно. Чтобы предотвратить повторение подобного зла, следует демонтировать Германию и другие европейские национальные государства и объединить все европейские народы под одним международным правительством. Ликвидируйте национальные государства раз и навсегда, и вы запечатаете мрачную дорогу в Аушвиц. Обратите внимание, что согласно этой точке зрения, ответом на вопрос об Аушвице является не Израиль, а Европейский Союз. Объединенная Европа сделает невозможным для Германии или любой другой европейской нации подниматься вновь и вновь и терроризировать других. В этом смысле Европейский Союз выступает гарантом будущего евреев и, вообще, всего человечества. Вот вам две конкурирующие парадигмы, касающиеся осмысления Аушвица. Все смотрят на одни и те же факты. Обе парадигмы воспринимают их как данность: в Аушвице немцами и их коллаборационистами были убиты миллионы людей; свершенное там являлось абсолютным злом; евреи и другие, там погибшие, были беспомощными жертвами этого зла. И в этот момент согласие заканчивается. Люди, рассматривающие одни и те же факты через призму двух разных парадигм, видят разное: