— Люсьен, перестань валять дурака, — пробормотал Фрэнк извиняющимся тоном и смущенно взглянул на Джулиану.
— Не будь бабой, Фрэнк! — раздраженно крикнул Люсьен. — В том, что касается моей жены, я разберусь сам. А, вот и веревка. — Он благодарно кивнул услужливому парню в рабочей блузе, который сделал на веревке петлю и передал ее Люсьену. — Наклоните-ка голову, мадам.
— Нет! — Джулиана изо всех сил дернулась. Люсьен показался ей символом неумолимо приближающейся смерти. Кто-то схватил ее за руки и вывернул их. Джулиана не могла шевельнуться от боли и вынуждена была стоять прямо. Люсьен со злобной усмешкой хладнокровно набросил на нее петлю. К ней протягивали руки, хватали и толкали на стол. Джулиана яростно отбивалась, инстинкт самосохранения победил страх и оцепенение. Она раздавала удары направо и налево, упиралась что было сил. Но все ее старания оказались напрасными — слишком много у нее было противников. Ее все же втащили на стол, и Люсьен крепко сжал свободный конец веревки.
Джулиана, не помня себя от ярости, изловчилась и ударила Люсьена туфлей по подбородку. Он зашатался и выронил из рук веревку. Джулиана попыталась спрыгнуть со стола, но двое здоровенных мужчин крепко схватили ее за лодыжки и держали до тех пор, пока Люсьен не пришел в себя.
— Сука! — глухо прошипел виконт, прищурившись и потирая рукой подбородок. — Ты мне еще за это заплатишь!
Джулиана чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, а по спине струится холодный пот. Как ее угораздило оказаться среди такого кошмара? У нее и в мыслях не было, что Люсьен способен на такую подлость. Тарквин предупреждал ее и хотел оградить от этого страшного человека, а она…
— Предлагается к продаже! — протяжно завыл Люсьен. — Начальная цена — двадцать гиней.
Публика загалдела. Джулиана глянула вниз и увидела множество пьяных, похотливых глаз, жадно разглядывающих ее, мысленно срывающих с нее одежду. Стоило ей шевельнуться, как веревочная петля врезалась в шею, а чьи-то руки стискивали ее лодыжки, как стальные кандалы.
Джордж Ридж очнулся от послеобеденного сна, когда крики вокруг стали такими громкими, что могли разбудить и мертвого. Он поднял голову и сощурился, плохо понимая, где он и что происходит. Снимая с волос налипшие объедки, среди которых он уснул, Джордж постепенно начинал осознавать себя в пространстве и во времени. Он от души зевнул и потянулся к недопитому стакану портвейна. Несколько глотков не смогли утолить его жажду, и он повернулся, чтобы подозвать слугу и заказать еще бутылку.
Его внимание привлекла сцена, разыгравшаяся в дальнем конце зала. Вначале он не понял, что там происходит, — толпа гудела как пчелиный рой. Но тут Джордж увидел такое, от чего у него сразу же потемнело в глазах. Он потряс головой в надежде разогнать наваждение. Но это не помогло, и Джордж почувствовал, что его ноги немеют и становятся ватными.
На столе стояла Джулиана. Ошибиться он не мог, ему слишком хорошо были знакомы эти рыжие волосы, сверкающие яростью изумрудные глаза, соблазнительная фигура.
Джордж приподнялся на дрожащих ногах и попытался разобрать, что кричали люди. И тут он услышал громкую и отчетливую реплику:
— Сто гиней! Кто больше, джентльмены? Моя жена стоит гораздо дороже.
Жена! Джордж бросился к тому месту, где проходил аукцион. Торг становился все более оживленным, страсти накалялись. Сто пятьдесят гиней, двести… Лицо Джулианы превратилось в каменную маску. Человек, который продавал Джулиану и называл себя ее мужем, заражал толпу безумием азарта, расписывая достоинства своего товара.
У Джорджа от волнения пересохло в горле. Он перевел дыхание и ладонью протер глаза. Все это казалось невероятным и вместе с тем было абсолютной реальностью. Джордж рванулся вперед и, расталкивая зрителей, что было духу закричал:
— Пятьсот гиней!
Голос прозвучал хрипло и надломленно, и поэтому его не сразу услышали. Тогда он глубоко вздохнул и крикнул снова:
— Я плачу за нее пятьсот гиней!
Джулиана услышала голос Джорджа и узнала его. Он вывел ее из оцепенения, в которое она впала от отчаяния, и ее окатила волна животного ужаса. Только не смотреть в его сторону! Только не выдать себя! Джулиана собрала всю свою волю в кулак. Если она притворится, что видит его впервые в жизни, Джордж не сможет доказать, что она вдова его отца. Ведь она все еще виконтесса Эджкомб и по-прежнему находится под покровительством графа Редмайна. О Господи, так ли это?
— Пятьсот гиней, — обернулся к Джорджу Люсьен. — Вы предлагаете хорошую цену, сэр. Но товар первоклассный, вы, как знаток, не можете не оценить.
Джордж во все глаза смотрел на Джулиану, надеясь встретиться с ней взглядом. Но она как будто окаменела и смотрела в пространство прямо перед собой. Тогда Джордж подошел к ней ближе и коснулся ее лодыжки, но Джулиана даже не пошевелилась.
— Кто-нибудь предложит больше за мою жену или она достанется этому джентльмену? — задорно крикнул Люсьен, сделал небольшую паузу и заявил: — Торг окончен.
— Эджкомб, порой твоя распущенность переходит все границы и изумляет даже меня.
Полный ледяного спокойствия голос прорвался сквозь нечеловеческий гвалт, и граф Редмайн прошел от двери, у которой стоял уже несколько минут, к месту торгов.
Унизительное действо так потрясло Джулиану, что она утратила способность реагировать на что бы то ни было. В первую минуту она не поверила в близость спасения. Медленно повернув голову туда, откуда донесся знакомый голос, она забыла о самом существовании Джорджа.
— Тарквин… — В ее тоне звучала скорее мольба, чем утверждение.
— Я здесь, — подтвердил граф.
Его голос прозвучал для Джулианы, как песнь соловья на заре, омыл ее исстрадавшуюся душу, как весенний дождь. Тарквин не спускал с Джулианы ласкового взгляда своих бархатных серых глаз. Затем он медленно перевел взгляд на кузена.
Люсьен отшатнулся, увидев холодную ненависть и презрение в глазах графа. На щеке Тарквина нервно дрогнул мускул, но он хранил полное безмолвие, только сжал кулак и ударил им в ладонь. Потом очень медленно он выбросил руку вперед и едва коснулся ею подбородка Люсьена. Виконт со стоном отлетел на несколько шагов.
По толпе пронесся ропот. Тарквин обвел враждебным взглядом собравшихся. Неуловимым движением он вытащил из-под плаща трость, которая, как по волшебству, на глазах изумленных зевак превратилась в острую шпагу. Орава отхлынула назад, а те, кто держал Джулиану за лодыжки, бесследно исчезли.
Джордж Ридж сглотнул комок, застрявший в горле. Он плохо понимал, что происходит, но чувствовал, что добыча ускользает из его рук. Незнакомец медленно поворачивался, стоя на месте и вытянув вперед шпагу, и толпа молча расступилась. Когда Джордж поймал его угрожающий, смертоносный, как отравленный наконечник стрелы, взгляд, у него затряслись поджилки. Джордж отвел глаза, подчиняясь неведомой, но внушительной силе.
Тарквин оглянулся на Джулиану, потом подошел к ней, снял со стола и опустил на пол. Затем сорвал с ее шеи петлю и презрительно бросил веревку в толпу.
Его глаза по-прежнему были холодны и непримиримо враждебны, но в том жесте, которым он убрал со лба Джулианы прядь волос, была нежность. Длинные, ласковые пальцы Тарквина коснулись ее щеки.
— Ты не пострадала?
Джулиана отрицательно покачала головой. Дрожащим, еле слышным голосом она произнесла:
— Я — нет. А вот мое достоинство…
В стальных глазах Тарквина промелькнуло удивление. Любая другая женщина на месте Джулианы разрыдалась бы или забилась в истерике. А она только молча опустила глаза.
— Ты можешь идти?
У Джулианы подкашивались ноги, но заботливый взгляд Тарквина придал ей силы ответить:
— Да, конечно.
Джулиана оперлась на руку графа и, неуверенно переставляя ноги, направилась вместе с ним к двери. Толпа перед ними беззвучно расступилась. Вскоре они оказались на улице. Брезжил рассвет, и Пьяцца была окутана туманом и какой-то волшебной тишиной. Кое-где под колоннадой храпели пьяные бродяги, на каменных ступенях сидели две девицы и, вполголоса переговариваясь, допивали бутылку джина. Вдруг с грохотом отворилась дверь таверны «Том Кинг», из нее вышибли какого-то бедолагу, который шлепнулся в пыль, пробубнил что-то себе под нос и заснул, и снова воцарилась тишина.