— Как вы назовете ее? — обратился он к Джулиане.
Она погладила кобылу по красиво изогнутой шее.
— Я назову ее Боадицея .
— О Господи! Почему ты выбрала такое странное имя? — удивленно приподнял бровь Тарквин.
— Потому что Боадицея была сильной, властной женщиной, которая всю жизнь делала то, во что верила. — Джулиана озорно улыбнулась, но в ее глазах застыла грусть. — Она может служить примером для подражания всем нам, сэр.
Тарквин повернулся к человеку, безмолвно стоявшему подле лошади, и представил его Джулиане:
— Это Тед, твой конюх. Он будет ухаживать за твоей кобылой и сопровождать тебя во время прогулок верхом.
Конюх был одет в короткую кожаную куртку и бриджи, а не в ливрею, как остальные слуги. У него был сломан нос, да и вся внешность выдавала в нем человека, привыкшего смотреть в лицо опасности. Он был высок и широкоплеч благодаря хорошо развитой мускулатуре, огромные волосатые руки загрубели от тяжелой работы.
Конюх угрюмо кивнул ей — ни подобия улыбки, ни выражения удовольствия не отразилось на его лице.
— Он будет повсюду сопровождать меня? — обратилась Джулиана к Тарквину, не сводя любопытных глаз с Теда.
— Да.
— Но мне не нужен стражник, — возразила она, с ужасом понимая тайный замысел графа.
— Ты не права, Джулиана. Поскольку я не могу положиться на тебя в безусловном соблюдении разумных предосторожностей, рядом с тобой должен быть человек, способный защитить тебя при любых обстоятельствах. — Тарквин ласково коснулся пальцами ее щеки и добавил: — Если ты откажешься от Теда, тебе придется отказаться и от лошади.
Джулиана тяжело вздохнула. Настойчивость графа говорила о том, что маршрут ее сегодняшней прогулки был ему известен.
— Как вы узнали, ваша светлость? Ведь когда я вернулась, вас еще не было, — прямо спросила Джулиана.
— Я знаю обо всем, что происходит в моем доме, — ответил Тарквин, внезапно помрачнев. — Так ты принимаешь мое условие, Джулиана?
Джулиана перевела взгляд на угрюмого Теда. Наверняка Тарквин рассчитывает приобрести в лице конюха еще и шпиона. Как же теперь она отправится к Бэдфорду в его обществе? Надо попробовать как-нибудь обвести его вокруг пальца. Она снова обратила внимание на Боадицею и, выражая согласие, ответила:
— Я хотела бы прокатиться на ней прямо сейчас.
— Но до обеда осталось не больше десяти минут, — взглянув на часы, сказал Квентин.
— После обеда ты можешь отправиться на ней в Гайд-парк вместе с Тедом, — предложил Тарквин, старательно скрывая свое удовольствие по поводу того, что Джулиана с такой легкостью уступила. — Приготовься к тому, что твое появление произведет настоящий фурор. Все с ума сойдут от любопытства, кто ты такая.
Джулиана рассмеялась, явно польщенная такой перспективой.
— В таком случае я лучше приведу себя в порядок до обеда. — Она сделала книксен и убежала в дом.
Квентин хмыкнул и, положив руку на плечо графа, повел его к дому.
— Если ей действительно нужна защита, лучшего телохранителя, чем Тед, не найти.
— Да, это верно, — кивнул Тарквин.
Они оба улыбнулись своим детским воспоминаниям о молчаливом, непреклонном и требовательном Теде, в прошлом егере, который учил их ездить верхом, удить форель, ставить капканы на зайцев и загонять оленей. Тед Роуглей был бесконечно предан семье Кортней, за исключением, пожалуй, Люсьена, и в его благонадежности сомневаться не приходилось. Тарквин никогда ничего ему не приказывал. Стоило обратиться к Теду с какой-нибудь просьбой, и можно было не сомневаться в ее своевременном и беспрекословном выполнении. Так что Джулиане придется расстаться с мыслью о безнадзорном времяпрепровождении вне стен дома.
— Если я правильно понял, ты хочешь уберечь Джулиану от ее пасынка. А как ты решил поступить с Люсьеном? — спросил Квентин брата, когда они вошли в столовую.
Тарквин раздраженно поджал губы, его ноздри взволнованно раздувались.
— Как только этот мерзавец вернется домой, я им займусь.
Квентин хотел что-то ответить, но тут вошла Джулиана, и ему пришлось воздержаться от высказывания своего мнения.
— Итак, — непринужденно начала Джулиана, усаживаясь за стол и накладывая себе грибного рагу. — Я не могу никого принимать в этом доме и должна переступать его порог только в сопровождении своего угрюмого стража. Правильно, ваша светлость?
— Моя дорогая, ты вольна принимать кого угодно…
— Кроме своих друзей, — перебила она Тарквина.
— Кроме девушек из борделя госпожи Деннисон, — хладнокровно уточнил граф.
— Вы хотите, чтобы я умерла от скуки, — заявила Джулиана с живостью, которая плохо вязалась с такой мрачной перспективой.
— Упаси нас, Господи! — с притворным ужасом всплеснул руками Тарквин. — Я действительно против того, чтобы твое имя связывали с борделем на Рассел-стрит, моя дорогая Джулиана. Но вскоре у тебя появится большое количество новых знакомых. Ты можешь посещать Воксхолл или Ранела-Гарденс, Оперу, Королевский театр. Там ты познакомишься с равными тебе по положению людьми, и, уверяю тебя, недостатка в приглашениях на ужины, рауты и балы не будет.
— Ну, это полностью меняет дело, — весело ответила Джулиана, отправляя в рот кусочек жареного картофеля.
Тарквин иронически улыбнулся. Квентин пригубил вино и в очередной раз заметил необыкновенную мягкость и снисходительность, которая появлялась в глазах графа, когда он смотрел на Джулиану даже в минуты размолвок.
Вскоре Джулиана удалилась к себе, чтобы переодеться для верховой прогулки. Лакей подал графин с кларетом, и братья пересели в кресла, чтобы отдохнуть после обеда за стаканчиком вина и дружеской беседой.
Через четверть часа Джулиана постучала в дверь и, просунув в щель голову, вкрадчиво поинтересовалась:
— Можно войти?
Она знала, что в нижнем отделении буфета хранились ночные вазы для удобства джентльменов, которые имели обыкновение подолгу задерживаться за портвейном после обеда, поэтому не рискнула ворваться в комнату без приглашения.
— Конечно, входи, — ответил Тарквин. Он сидел, откинувшись на спинку кресла и вытянув вперед скрещенные ноги. Квентин вновь убедился в справедливости своего недавнего наблюдения.
— Я подумала, что раз вы выбирали мне костюм для верховой езды, то вам будет приятно посмотреть, как я в нем выгляжу. — Джулиана вышла на середину комнаты. — По-моему, он великолепен. — Она видела, что братья восхищенно любуются ею, и не могла скрыть своего удовольствия. — Как вы считаете, бархатный воротничок и отвороты на рукавах его не портят? — Кокетливо склонив голову, она оглядела себя в зеркале над каминной полкой. — Этот цвет чрезвычайно идет к моим глазам. — С озабоченным видом она поправила шляпку с вуалью, отделанную золотистыми кружевами. — Признаюсь, у меня никогда прежде не было такой изящной шляпки, ваша светлость.
Тарквин невольно улыбнулся. Он с истинным удовольствием занимался гардеробом Джулианы и теперь вдвойне радовался тому, что безупречный вкус его не подвел. Кремовый шелк и темно-зеленый бархат делали цвет ее волос более насыщенным, а глаза — бездонными. Приталенный жакет и пышная юбка подчеркивали роскошные формы ее тела.
Джулиана сделала книксен и стремительно повернулась к двери. В этот миг шлейф ее юбки зацепился за ножку стола и несколько раз обернулся вокруг нее. Джулиана, к счастью, заметила это и, пробормотав проклятие, отцепила подол раньше, чем графин с вином и хрустальные фужеры разбились вдребезги.
— Вы потрясающе выглядите, — заявил Квентин. — Во всем, что касается дамского гардероба, у Тарквина глаз наметан.
— Неужели вы тратите столько времени и сил, не говоря уже о деньгах, на туалеты своих любовниц? — с самым невозмутимым видом спросила Джулиана, расправляя складку на шелковом воротничке.