Джордж взглянул в стальные глаза графа и понял, что проиграл. Ему не удастся оправдаться, если граф приведет свои угрозы в исполнение. Судьи все как один встанут на сторону графа, и тогда в лучшем случае ему самому придется провести остаток дней в Винчестерской тюрьме. Шуточное ли дело! Обвинение в преступлении против лондонской знати. Если его сразу же не вздернут на виселице, то, можно считать, ему крупно повезет.
— Если мои слова недостаточно убедительны, я найду другой способ объяснить, что мне от тебя надо, — сказал граф, и шпага в его руке стала медленно подниматься.
Джордж оцепенел и разинул рот от ужаса.
— Да, это действительно очень неприятно. Как я тебя понимаю, друг мой, — сочувственно покивал граф. — Кастрация — это варварский способ наказания за преступление, не так ли?
Джордж ощутил прикосновение холодной стали к своей разгоряченной плоти. Он не мог поверить, что граф способен на такое злодеяние, но с другой стороны, от этого дьявола можно ждать чего угодно. Шпага Тарквина медленно передвигалась от одной ляжки к другой. У Джорджа потемнело в глазах, и неожиданно для себя он всхлипнул — жалобно и тонко. Тарквин отступил от него с презрительной ухмылкой.
— Ты — кретин, Ридж, — веско сказал граф. — Как тебе только пришло в голову преследовать Джулиану, если ты знал, что она находится под моей защитой и покровительством? Безумная затея! И потом, она ведь еще невинное дитя… в каком-то смысле. Когда ты решил скрестить со мной шпагу, Ридж, ты совершил величайшую ошибку в своей паскудной жизни. Так вот, это мое последнее предупреждение — другого не будет. Если ты еще раз подойдешь к Джулиане ближе, чем на десять миль, я тебя кастрирую. Надеюсь, ты мне веришь. — Он круто развернулся и пошел к дому, оставив Джорджа рыдать в бессильной злобе.
В холле он нашел Джулиану и Квентина, которые в скорбном молчании стояли возле софы, на которой лежал Люсьен. Ни сэра Брайана, ни его жены нигде не было видно. Джулиана по-прежнему держала руку у лица виконта, хотя в этом уже не было необходимости. Когда Тарквин подошел совсем близко, она взглянула на него и сказала:
— Он умирает.
— Он вот уже несколько лет умирает, — ответил граф. — Что с ним стряслось?
Джулиана принялась рассказывать, как было дело, и вдруг осеклась, заметив, что Люсьен открыл глаза. Он обвел присутствующих остекленевшим взглядом, и кривая усмешка исказила заострившиеся черты его лица.
— Чтоб вас всех черти взяли! — прошептал Люсьен, голова его опрокинулась, глаза так и остались открытыми.
Джулиана испуганно отшатнулась и, не сказав ни слова, опрометью кинулась в библиотеку. Когда дверь за ней захлопнулась, Тарквин склонился к кузену и закрыл ему глаза. Квентин сложил ему руки на груди. Братья еще долго стояли у смертного одра Эджкомба и молчали, думая каждый о своем.
— Он умер, — объявила Джулиана супругам Форсет, которые сидели в библиотеке.
— Кто? Твой муж или эта скотина Ридж? — поинтересовался сэр Брайан.
— Эджкомб.
— Я не знала этого человека, но если он — приятель Джорджа, то туда ему и дорога, — заявила леди Форсет. — Хотя, конечно, умереть в прихожей чужого дома — незавидная судьба.
— Никто и никогда не мог заподозрить Эджкомба в наличии вкуса к жизни, мадам, — раздался язвительный голос Тарквина.
Все обернулись к двери. Тарквин продолжал:
— Тем не менее я вынужден еще раз извиниться за причиненное беспокойство. Со стороны Люсьена весьма нелюбезно умереть в вашем холле.
— Что поделаешь! Вряд ли у бедняги был другой выход. Это Ридж притащил его с собой в Хэмпшир или он приехал следом за Джулианой? — поинтересовался сэр Брайан.
— Джордж похитил меня из дома графа и силой привез сюда. А Люсьен был его сообщником…
— Раз уж ты теперь снова вдова, что с тобой будет? — спросила Амалия.
— Когда закончится время траура, Джулиана станет моей женой. — Невозмутимый, даже равнодушный тон, каким Тарквин сделал это заявление, поверг всех в изумление. Сэр Брайан часто-часто заморгал, Амалия вытаращилась на девушку, словно относилась к такому повороту событий не иначе, как к веселому розыгрышу, и ждала, что она первая рассмеется над шуткой графа. Джулиана и Квентин, отказываясь верить своим ушам, смотрели на Тарквина.
— Но… а как же Лидия? — выдавил из себя Квентин.
— Она тайно бежит с тобой из дома, — заявил Тарквин, хитро улыбнувшись. Он явно наслаждался произведенным эффектом. — По-моему, это единственно возможное и правильное решение. Вы с Лидией сбежите из Лондона. Я же поступлю, как подобает истинному джентльмену. Разумеется, сначала буду очень огорчен, что невеста меня обманула, но не стану же я разбивать ей сердце, если она любит другого, тем более моего брата. Леди Мелтон придется простить вас и благословить. Ну, какова идея, мой мальчик? — спросил Тарквин у Квентина, хлопнув его по плечу.
— Но… как же мы убежим? Меня же отлучат от церкви! — Квентин похолодел от такой мысли.
— Глупости, — ответил Тарквин. — Об этом никто не узнает. Леди Мелтон будет молчать и делать вид, что никакого побега не было: зачем ей скандал? Что касается меня, то я с удовольствием дам вам свое благословение. Так что твой епископ только порадуется, что у его любимца появится такая достойная супруга. Все будет шито-крыто, уверяю тебя.
Слова брата вмиг осветили затуманенное смятением сознание Квентина. Все это выглядело так просто в устах Тарквина! Он взглянул на Джулиану, по щекам которой разливался румянец счастья, посмотрел на брата, который молча улыбался Джулиане. И вдруг для Квентина стало очевидно, что такой выход из сложной ситуации был спасением для них всех.
— Вы хотите жениться на мне? — прошептала Джулиана, смущенно оправляя на плечах дорожный плащ Джорджа.
— Именно.
— Я всегда поражался твоей энергии, Джулиана, но сменить трех мужей за один год — это непростительное легкомыслие, — сухо заметил сэр Брайан.
— Насколько я понимаю, тебя устраивает предложение графа, не так ли? — спросила Амалия. — Никогда бы не подумала, что из тебя получится графиня.
— Из Джулианы получится прекрасная графиня, мадам, — заступился за нее Квентин. — Джулиана на редкость умная и утонченная женщина.
— Вы правда так думаете? — удивленно приподняла бровь Амалия. — А мы всегда считали ее серенькой мышкой.
— Смею вас заверить, вы были непростительно слепы, леди Форсет. — Тарквин подошел к Джулиане и обнял ее. — Мы с братом хорошо узнали ее за это время, и, поверьте, общение с этой женщиной доставляло нам сущее удовольствие.
Джулиана вспыхнула и опустила глаза.
— Это правда, Тарквин?
— Правда. — Он наклонился и поцеловал ее.
— Я должна кое-что сказать тебе.
— В этом нет необходимости. — Он ласково положил ей руку на живот.
— Ты догадался?
— Да, дорогая. Это было нетрудно. — Тарквин от души рассмеялся, глядя на изумленное лицо Джулианы. — Вот уже много-много дней, Джулиана, я понимаю и чувствую тебя, как самого себя, и нет ничего, что ты могла бы сохранить от меня в тайне.
— А мне вообще ничего не хочется скрывать от тебя, — сказала Джулиана и взглянула в его серые бездонные глаза. Она увидела в них свое прошлое, полное тревог и житейских невзгод, свое будущее, которое тоже будет непростым, но счастливым. Она не заметила, как Квентин выманил Форсетов из библиотеки и вышел вслед за ними.
Джулиана и Тарквин остались одни в комнате, одни во всей вселенной, и в их сердцах одновременно и необратимо вспыхнуло пламя любви, которое разгоралось все жарче и жарче и превратилось в стихию, уничтожающую на своем пути недоверие и злобу, равнодушие и глупость — все то, что мешало этим двоим обрести свое счастье.