Когда пришло тепло, Дивов все чаще стал заставать Лизу в садике, и постепенно эти встречи утрачивали даже видимость светского визита, превращаясь в настоящие свидания, основной частью коих были пылкие поцелуи и объятия, доставлявшие Лизе неземное блаженство, а Федору, помимо наслаждения, естественно, муки неутоленного желания. У последней черты их удерживала вынужденная краткость свиданий, проходивших под бдительной охраной Лизиной наперсницы Натальи. Все глубже увязая в этом сладком плену. Дивов старался не думать о будущем, о дальнейшей своей и Лизиной судьбе. Но жестокосердый Рок не забыл о своем подопечном и не преминул вновь потянуть нить его жизни. На сей раз для осуществления своих планов Провидение выбрало образ бравого фельдфебеля.
7
На пасхальной неделе запыхавшийся вестовой передал приказание рядовому Дивову срочно предстать пред светлыми очами генерала Тормасова.
Уже перевалило заполдень. Ласково светило нежаркое апрельское солнце, и воздух был наполнен свежим ароматом только что проклюнувшейся молодой листвы. Неясная тревога охватила Федора, заставив замедлить шаг на подходе к комендантскому дому. Чем вызвана такая поспешность? Может ли это быть связанно с Лизой? Скорее всего именно с ней и с его собственным неосторожным поведением. Как теперь вести себя в столь сложной и деликатной ситуации? Что предпринять? Сотни вопросов, не находящих ясных ответов, проносились в голове Федора, пока он сидел в приемной, ожидая вызова. В лучах послеполуденного солнца, пробивавшихся сквозь тяжелые портьеры, танцевали пылинки, и Федор машинально следил за изысканными и беспечными арабесками, когда дверь кабинета распахнулась и адъютант Браузе, как показалось Дивову, нарочито официозно произнес:
— К его превосходительству генералу Тормасову рядовой Дивов.
Федор, четко печатая шаг, вошел в кабинет, отдал честь и замер у огромного дубового стола, за которым сидел генерал.
— Рядовой Федор Дивов по вашему приказанию прибыл.
Петр Иванович внимательно взглянул на молодого человека, вздохнул и потянулся за коричневым пакетом со сломанными красными печатями.
— Присаживайтесь, Федор Васильевич. — Когда Дивов опустился на стул, он продолжил: — Осенью прошлого года вы отправляли рапорт на имя его высочества великого князя Михаила Павловича о переводе вас в действующую армию на Кавказ. Уведомляю, что рапорт ваш удовлетворен.
Дивов молчал, с непроницаемым лицом глядя на сургучные печати, еще хранившие на себе очертания двуглавого орла.
— Полагаю, для вас это хорошие вести, — прервал молчание Тормасов, несколько удивленный отсутствием реакции на сообщенную новость. — В действующей армии вы скорее загладите свои проступки и получите повышение в чине. Я со своей стороны даю вам хорошую аттестацию. Надеюсь, вы ее оправдаете.
— Благодарю вас, ваше превосходительство, — ровным голосом произнес Дивов. — Когда я должен направиться к месту назначения?
— Завтра на рассвете. Вас будет сопровождать фельдфебель, доставивший сей приказ из Петербурга. Вы переводитесь в сводный полк Лейб-гвардии. На сборы у вас вечер и ночь. Так что, — Тормасов тепло и с некоторым сожалением улыбнулся, — прощайте, Федор Васильевич. Мы все привыкли к вашему обществу, и нам будет вас не хватать, особенно вашего музицирования.
— Прощайте, Петр Иванович. Еще раз примите мою благодарность за все, что вы для меня сделали и за ваше радушное гостеприимство, — поднял на него глаза Дивов. — Могу я нанести прощальный визит Елизавете Петровне?