– Я не хочу встречаться с ним! – заявила Люсилла со слезами на глазах.
– А вот теперь ты ведешь себя непозволительно глупо, моя дорогая! Ты конечно же должна встретиться с ним. Мы с тобой отправимся сегодня на обед в «Йорк-Хаус», где мы втроем обсудим, что делать дальше. Ну же, киска, не надо смотреть на меня с таким ужасом! Я буду рядом и не позволю ему запугать тебя.
Несмотря на все ее заверения, мисс Уичвуд понадобилось время, чтобы убедить Люсиллу согласиться с предложенным планом. И хотя в конце концов Люсилла и согласилась отправиться в «Йорк-Хаус», по ее виду, когда она садилась в экипаж рядом с мисс Уичвуд, можно было понять, что она делает это через силу. На ее очаровательном личике застыло выражение подавленности, в глазах ясно читался страх, и вообще было очевидно, что предстоящая встреча с грозным дядюшкой внушает ей почти суеверный ужас.
Мистер Карлтонн принял их в своей гостиной. Его вечерний костюм, состоявший из синего сюртука, белого жилета, черных панталон и полосатых шелковых чулок, полностью соответствовал щегольским канонам, и при этом мисс Уичвуд не могла не отметить с невольным одобрением, что в одежде мистера Карлтонна не было преувеличенно модных деталей, характерных для лондонских денди. Его сюртук был отлично сшит, галстук великолепно повязан, уголки воротничка аккуратно накрахмалены, а грудь сорочки украшена изящным жабо – это украшение уже не считалось модным, но его продолжали неизменно носить многие провинциальные модники, а также щеголи старшего поколения, к которым, без сомнения, относился и мистер Карлтонн.
Он вышел к ним навстречу, чтобы пожать руку мисс Уичвуд, и проводил ее в гостиную, не обращая никакого внимания на Люсиллу.
– Вы просто не представляете, какое облегчение я испытал, увидев, что вы приехали сюда без вашей кузины! – сказал он вместо приветствия. – В течение последних трех часов я только и делал, что проклинал себя за то, что не дал ей понять, что мое приглашение для вас не распространяется на нее! Я просто не смог бы весь вечер слушать ее бессвязные речи!
– Но ведь вы практически это сделали! – ответила ему мисс Уичвуд. – Вы ей совершенно не понравились, и ее нельзя обвинить ни в этом, ни в том, что она высказала несколько весьма нелицеприятных замечаний по поводу вашего полного неумения прилично себя вести. Вы должны признать, что были шокирующе невежливы с ней!
– Я просто не выношу безостановочно болтающих кузин, – заявил он. – Если я ей настолько не понравился, как же она разрешила вам приехать сюда без ее присмотра?
– Она, без сомнения, запретила бы мне поездку, если это было бы в ее силах. Кузина не считает вас тем человеком, с которым мне следует поддерживать знакомство!
– Бог мой! Неужто она подозревает меня в том, что я намерен вас соблазнить? Она может быть совершенно спокойна: я никогда не соблазняю дам из общества! – С этими словами он отвернулся от нее и, поднеся к глазам лорнет, принялся внимательно разглядывать Люсиллу. – Ну что, племянница? – сказал он. – Какая же ты беспокойная девчонка! Но я рад видеть, что хотя бы твоя внешность заметно улучшилась с того дня, как я видел тебя в последний раз. Я был уверен, что ты вырастешь положительной домашней матроной, но, к счастью, я оказался не прав: тебя уже не назовешь толстушкой, да и веснушки твои куда-то исчезли. Мои поздравления!
– Я никогда не была толстушкой!
– Была, была, поверь мне!
Люсилла негодующе набрала в грудь воздуха и уже собралась дать дяде достойный ответ, но тут вмешалась мисс Уичвуд и посоветовала ей не реагировать ни на одно язвительное замечание своего дядюшки.
– А что касается вас, сэр, – сурово добавила она, – то я прошу вас воздержаться от высказываний, которые могут вывести Люсиллу из себя, а меня поставить в неловкое положение!
– Этого я бы ни за что не допустил! – заверил он ее.
– Тогда не нужно ее дразнить! – возмутилась мисс Уичвуд.
– Но я и не дразнил! – запротестовал он. – Я же не сказал, что Люсилла – толстушка! Я сказал, что она была толстушкой, и даже сделал ей комплимент по поводу того, как улучшилась ее внешность!
Люсилла не смогла удержаться от смеха и с обезоруживающей откровенностью спросила:
– Неужели же я была такой противной?
– О нет, вовсе не противной! Ты просто была похожа на птенца, который уже растерял весь свой пух, а перьев не отрастил, чтобы понять, что он станет красивой птицей!
– Я знаю, что выгляжу довольно мило, но еще никто не говорил мне, что я хороша собой! – ответила Люсилла, на которую слова дяди произвели большое впечатление. – Вы действительно считаете меня красивой, сэр, или… или вы просто дразните меня?
– Нет, я не считаю тебя красивой, но тебе вовсе не следует из-за этого огорчаться! Поверь мне, только женщины восхищаются красивыми женщинами, мужчины предпочитают очаровательных!
Пока Люсилла переваривала эту информацию, мистер Карлтонн обменивался ничего не значащими фразами с мисс Уичвуд, но вскоре его племянница прервала их беседу, спросив, считает ли он мисс Уичвуд красивой или очаровательной.
Эннис, почувствовав одновременно смущение и желание рассмеяться, устремила на Люсиллу укоризненный взгляд, но мистер Карлтонн ответил не колеблясь ни секунды, что не считает мисс Уичвуд ни красивой, ни очаровательной.
– А я думаю, – тут же бросилась Люсилла на защиту своей покровительницы, – что мисс Уичвуд удивительно прекрасна!
– Я тоже так думаю, – вдруг ответил дядя.
– Я была бы очень обязана вам обоим, – заявила Эннис, оправившись от смущения, – особенно вам, мистер Карлтонн, если бы вы прекратили вгонять меня в краску. Я приехала сюда не для того, чтобы выслушивать пустые комплименты, моя цель – обсудить с вами, сэр, как лучше поступить с Люсиллой до того момента, когда она сможет выйти в свет!
– Всему свое время. Сначала мы пообедаем, – ответил он, глаза его как-то странно блеснули, и Эннис почувствовала, что этот странный блеск вызывает у нее беспокойство. – Ваш солидный возраст, мэм, – добавил он через мгновение, – дурно повлиял на вашу память. Я говорил вам всего несколько часов назад, что я никогда не пытаюсь льстить людям. Я гораздо старше вас, но должен предупредить, что мой преклонный возраст нисколько не ослабил мою память!
– Гнусная, гнусная личность! – прошептала она почти неслышно, но все же позволила ему проводить ее к столу, где официанты только что закончили сервировку первой перемены великолепного обеда.
Люсилла уже собралась было надуться, но тут же поймала предостерегающий взгляд мисс Уичвуд и покорно заняла свое место за столом по левую руку от дядюшки. Ей в общем-то было безразлично, какие яства стоят перед ней, но ее здоровый молодой аппетит сделал свое дело, и она попробовала все предложенные ей блюда первой перемены, дав тем самым возможность старшим спокойно поговорить. К тому времени, когда подали вторую перемену, она уже утолила свой голод, и поэтому отказалась и от гуся, и от голубей, но с удовольствием поела апельсинового суфле и практически опустошила корзинку с печеньем. Откусив кусочек очередного миндального печенья, она бросила быстрый взгляд на своего дядюшку. Он улыбался тому, что говорила ему мисс Уичвуд, и поэтому Люсилла рискнула задать ему вопрос, который беспокоил ее прежде всего.
– Дядя Оливер! – требовательно окликнула она.
Он повернулся к ней и сказал:
– Будь любезна избавиться от отвратительной привычки называть меня дядей Оливером!
– Но ведь вы же действительно мой дядя! – воскликнула она, глядя на него расширившимися от удивления глазами.
– Да, но мне не хочется, чтобы мне постоянно об этом напоминали.
– Это обращение ужасно старит, не так ли? – спросила мисс Уичвуд с притворным сочувствием в голосе.
– Именно! – ответил он. – Почти так же, как «тетя».
– И правда! – Она с сожалением покачала головой. – Мне пришлось покинуть дом из-за того, что меня стали называть тетей.
– Ну и как же я должна вас называть? – спросила Люсилла.
– Как угодно, только не дядей, – безразлично ответил мистер Карлтонн.