Теперь он понимал, что офицеры замечали его всё возрастающие странности и слабости, но на многое закрывали глаза, уважая его за былые заслуги. Комбат только однажды, взглянув на него, грустно пошутил: «Замутнился наш Прицел». Но старых бойцов с боевым опытом оставалось немного, и заменить их было всё равно некем, – на приходящую необстрелянную молодежь трудно было рассчитывать в случае, если вдруг опять полыхнёт настоящая война…
И вот ещё воспоминание совсем недавнее, которое, увы, не получится уже ни забыть, ни даже отодвинуть в прошлое. Как отправили его лечиться в госпиталь с очередной затянувшейся простудой, и как старый врач, уставившись в листок с результатами анализов, поёрзал на стуле, покряхтел, да и выпалил резко:
– А у вас СПИД…
– То есть ВИЧ-инфекцию подхватил?
– Да нет, увы, это уже именно СПИД, а не просто ВИЧ-инфекция…
Прицел теперь хорошо знал, что ему нужно для снятия стресса, тем более, что терять теперь было совсем уже нечего! Ему и в госпиталь привозили всё, что нужно, верные товарищи, а вскоре он и вовсе оттуда сбежал и доживал и болел на квартирах и хатах у разных своих новых и старых знакомых, которых стало в последнее время так много, что он многих уже и не помнил…
И всё же он улучил относительно трезвую минутку, чтобы навестить ребят, и теперь, собрав остатки сил, вспоминая прошедшее, шёл один нетвёрдой походкой по огромному кладбищу, Аллее славы. Вот среди многих других и они, бок о бок едва заметные два холма воинам Александру и Михаилу, над ними кресты и один на двоих скромный памятник, на котором он прочитал эпитафию:
«Есть так много жизней достойных
Но одна лишь достойна смерть…»