Может случиться, что этот старик на самом деле не почувствовал себя униженным – может быть, втайне ему даже польстило, что никто не обратил внимания на его истинный возраст и что он выглядит достаточно молодым, чтобы ехать в автобусе стоя, – но что ехавшая в том же автобусе старушка, у которой сидячее место было, не только обратила внимание на то, что подросток ведет себя вызывающе, но и ощутила неуважение по отношению к собственному возрастному статусу. Сможем ли мы в таком случае сказать, что и у нее была не только причина для того, чтобы почувствовать проявленное к ней неуважение, но и резон для этого? В конце концов, общие соображения почувствовать себя задетой здесь есть, и они же являются причиной, по которой старушка может ощутить неуважение к самой себе. Так не будет ли у нее в таком случае резонного основания почувствовать себя обиженной? И в самом деле, у старушки будет резон почувствовать, что то уважение, которым она должна пользоваться в силу преклонного возраста, не было ей оказано, поскольку подросток не уступил старику место, даже несмотря на то, что ей самой по-прежнему есть где сидеть. Но основание у нее не настолько резонное, как у прямой жертвы неподобающего поведения, поскольку она не жертва, а всего лишь возмущенный наблюдатель.
В самом описании этой ситуации, когда старушка чувствует себя задетой тем, что обидели старика, есть оттенок комического. Нарисованная картина может создать впечатление, что речь здесь, в общем-то, идет о пустяках. Однако в истории про обиженную старушку кроется весьма важная проблематика. Унижение, как и замешательство, заразительно. Эту эмоцию мы можем ощущать просто от того, что прониклись ситуацией другого человека, даже если нас самих напрямую никто не унижал. И если мы идентифицируемся с жертвой именно в том, что заставляет ее чувствовать унижение, тогда и у нас появляется резон для того, чтобы тоже ощутить это чувство. Позже мы вернемся к этой теме подробнее.
Этика долга исходит из того, что униженный или оскорбленный человек не находится по отношению к тому, кто его оскорбил, в каком-то особом положении. Обвинить оскорбляющего в том, что его действия нарушают прямое долженствование «Не унижай другого», может каждый. Вопрос состоит в том, может ли подобное долженствование существовать без того, чтобы вместе с ним, так сказать, через черный ход не проникло представление о правах человека. Конечно, можно утверждать, что подобное долженствование может быть обосновано одной только ссылкой на тот факт, что унижение наносит болезненный ущерб интересам жертвы. Невзирая на то, что этика долга адресует требования к моральным агентам только посредством языка долженствования, обоснование этих требований может предполагать понятие о правах, пусть даже понятие это и не будет эксплицитно выражено в самом языке.
Я отдаю себе отчет в том, насколько сильна позиция, согласно которой этика долга не может функционировать без скрыто заложенного в ней понятия о правах. Но вот утверждение о том, что это понятие непременно играет роль в обосновании долга не унижать другого человека, кажется мне сомнительным. Для ясности прибегнем к аналогии. Можно предположить, что гуманистическая этика долга будет включать в себя обязанность избегать жестокости по отношению к животным. Я не считаю, что для того, чтобы обосновать подобное требование, нужно понятие о правах животных. Достаточным основанием может быть уже то, чтó такого рода жестокость говорит о людях, к ней прибегающих, и об обществе, которое позволяет им так вести себя. Такое обоснование вовсе не нуждается в идее прав животных, хотя, возможно, и подразумевает представление о том, что животные могут испытывать боль. То же, видимо, можно сказать и об унижения в рамках этики долга. Основание, на котором покоится требование не унижать другого человека, вне всякого сомнения включает в себя тот факт, что унижение причиняет жертве боль и страдание. Кроме того, оно может включать в себя явственную заинтересованность жертвы в том, чтобы избежать унижения. Но для того чтобы утверждать, что это основание опирается на понятие о правах, недостаточно принимать во внимание интересы жертвы – необходимо также показать, что этот интерес является благом сам по себе. Этика долга может отталкиваться от представления о том, что той вещью, которая есть благо само по себе, является отсутствие унижения, притом что необходимость учитывать интересы жертвы есть всего лишь средство к достижению этой цели. В подобном случае долженствование «Не унижай!» в обществе, основанном на долге, не будет включать в себя понятия о правах.