Итак, мы приходим к выводу, что в обществе, основанном на долге и в то же время не имеющем понятия о правах, возможно не только понятие унижения, но и резонные основания унижение испытать.
Общество, основанное на этике целей, даже если оно не обладает ни понятием о долге, ни о правах, также может предложить нам некий фон, необходимый для того, чтобы выразить идею неунижения, необходимую, в свою очередь, как характеристика достойного общества. Следует с самого начала уяснить, что определение этики, присущей конкретному обществу, через одно понятие, будь то долг, цели или права, как правило, не предполагает, что в данном обществе отсутствуют все остальные понятия. Так, Кант считал, что мы можем достичь цели уважения человеческого в человеке через абсолютное требование категорического императива. Характеристика конкретной этики через некое базовое понятие необходимо для того, чтобы подчеркнуть объяснительный приоритет этого понятия перед всеми прочими. Так, к примеру, в рамках этики долга понятие долга играет существенную роль в объяснении понятия прав, но не наоборот. Однако в настоящем контексте, когда я даю характеристику конкретной этике через некое основное понятие, я действительно подразумеваю, что данная этика не содержит в себе каких-либо иных понятий. Так, если я употребляю выражение «этика долга», я имею в виду, что понятие долга является единственным этическим понятием в ее распоряжении и что эта этика в принципе не включает понятия о правах. А если я говорю об «этике целей», я имею в виду, что она не включает таких понятий, как права или обязанности.
Этика целей основывается на определенном представлении о том месте, которое каждое существо занимает в цепи бытия. Человек является «венцом творения», то есть существом, которое требует особого отношения к себе просто в силу того, каково оно. Любое отношение, которое не отводит Человеку особого места в цепи бытия, является унизительным. Данный тип этики основывается не на долге и не на заповедях, но на личном примере индивида, который воплощает в себе эту этику. В обществе, основанном на этике целей, человек, который унижает других людей, не становится объектом порицания из‐за того, что он нарушил права своих жертв или не выполнил взятые на себя обязательства. Скорее он может стать объектом порицания из‐за того, что вел себя не так, как должен себя вести примерный гражданин. Упрек, адресованный такому человеку, можно было бы сформулировать следующим образом: Альберт Швейцер9 так бы ни за что не поступил. Понятно, что подобное общество может обладать развитым понятием об унижении, а жертвы унижения могут иметь резоны чувствовать себя униженными. Еще раз замечу: все это будет являться следствием не каких-то особых закрепленных за ними прав, а того обстоятельства, что с ними обращались как с существами низшего порядка. Короче говоря, в обществе, основанном на этике целей, аргументы, касающиеся унижения, будут в точности параллельны таковым в обществе, основанном на долге.
Дядя Том – один из самых популярных примеров хорошего человека, лишенного чувства самоуважения10. Он стал отрицательным символом движения, цель которого – вернуть темнокожим людям человеческое достоинство. Для этого движения Дядя Том являет собой пример библейского раба, который говорит: «Люблю господина моего, жену мою и детей моих, не пойду на волю» – и которому следует проколоть ухо. Даже если в той верности, которой наделен Дядя Том, и есть что-то вызывающее в нас эмоциональный отклик, то эту его черту легко сравнить с той верностью, которую пес проявляет по отношению к своему хозяину. Чего здесь точно нет, так это чувства самоуважения. Историю Дяди Тома можно рассказать по-разному, в зависимости от тех целей, которые мы перед собой ставим. Если цель – прояснить отношения между самоуважением и правами, значение имеет различие между двумя проблемами, для каждой из которых эта история может послужить прекрасной иллюстрацией. Одна проблема – это полное отсутствие представления о правах; другая – неспособность эти права отстаивать. Возможный аргумент в пользу внутренней связи между правами и самоуважением состоит в том, что унижение отнюдь не обязательно подразумевает, что нарушены твои права, скорее что ты лишен возможности эти права отстаивать. Дядю Тома можно описать как человека, отдающего себе отчет в том, что его базовые права нарушены, но неспособного настоять на том, чтобы эти права уважались. Однако в его положении попытка настоять на соблюдении своих прав через прямое требование чревата опасностью как для него самого, так и для членов его семьи. И минимальное, что требуется, чтобы настоять на своих правах, – это чувство негодования по отношению к тем людям, которые эти права нарушают. Ожидается, что жертва по крайней мере не будет молча терпеть причиняемое ей зло и человека, который это зло причиняет. В этом смысле Дядя Том выглядит как человек, который терпит условия своего существования, даже отдавая себе отчет в том, что именно с ним происходит. Подобное молчаливое терпение есть психологическое принятие, и тезис заключается в том, что человек, который так себя ведет, лишен самоуважения.
9
Альберт Швейцер (1875–1965) – немецкий протестантский теолог, философ, гуманист, известный своими рассуждениями об этике и добродетели, лауреат Нобелевской премии мира. –
10