– Я с родителями раньше много путешествовал, – рассказывал он. – Объездил много городов в нашем Королевстве, но больше всего мне запомнилась поездка в столицу Игни, в Кратос.
– Ты был в Кратосе? – спросил Рик. – И как тебе? Лабораторию достроили?
– Не знаю! Это давно было, в детстве. Сам город стоит на полуострове, с трех сторон омывается океаном. Я видел тамошний луч природной энергии, но, надо сказать, у нас в Скайленде он намного ярче. Еще был у песчаного моря, видел, как по нему игневцы рассекают на кораблях по песчаным дюнам. Море это больше на огромный кратер похоже, и ветер такой сильный постоянно дует…
– Постой, море из песка? – уточнил Акциос. – И по нему ходят корабли?
– Да, я тоже об этом слышал, – вставил Рик. – У меня же брат сейчас в Игни живет. Он рассказывал про эти корабли, когда приезжал. Они действительно по песку ходят, под парусами…
– Вот, видите, – не дал договорить Дуглас. – Вообще, Игни мне сильно запало в душу. Жалко, что я мало чего запомнил, кроме этого. Слушай, пучеглазка, а брат твой что-то про наше обучение рассказывал? Поделись, что нас ждет?
– Сам ты пучеглазка, – разозлился Рик. – Прекрати уже меня так называть! Ты никогда не задумывался, что меня это задевает?
Дуглас на это безобидно заулыбался:
– Разве задевает? А я думал, это наше с тобой знаковое слово. Ты же всегда после него начинал работать усерднее.
Ребята развеселились. Рик недовольно фыркнул, но на вопрос ответил:
– Про второй курс говорил только, что нам дадут эссенцию кровавого графа.
– Да ну? – не поверил Дуглас. – Того самого? Кровавого графа?
– Что за кровавый граф? – спросил Акциос.
– О, это интересно, – начал Дуглас. – Давным-давно стояли по соседству два особняка, и жили в них два богатых рода. Жили мирно, но это была только видимость, на самом деле один род другого люто ненавидел. В одном из особняков жил жестокий человек, известный как кровавый граф…
– На тот момент он не был жестоким, – заявил Рик. – Это потом его стали таким считать.
– Неважно. В общем, жили они так до тех пор, пока наш кровавый граф не полюбил дочь главы соседнего рода, – продолжил Дуглас. – Он втайне с ней встречался, а потом похитил и убил, и никто не мог ее найти…
– Не так ты рассказываешь! Она пропала, – поправил Рик. Присутствующие в повозке, слушая, переводили взгляд то на Дугласа, то на него. – Исчезла, и никто не знал куда.
– В общем, глава того рода обвинил в этом графа, – перебил Дуглас. – Он пошел к нему в поместье с отрядом. Была жуткая резня, граф убил всех, кто ворвался к нему.
– Но и его семья тоже погибла…
– Да. В живых остался только граф, и с тех пор его стали называть кровавым, – заключил Дуглас.
– Кровавым его прозвали не из-за этого, – не согласился Рик, – а из-за того, что он эссенцию делал красную как кровь.
– И из-за этого тоже. Говорят, он ее делает до сих пор.
– Не он ее делает, а его сын. Или внук. Сколько времени-то с тех пор прошло?
– Точно, так и есть. Класс, всегда мечтал попробовать эссенцию.
– Имей в виду, это не та духовная эссенция, – сказал Рик. – Брат говорил, им давали всего по одной капле. Но суть в том, что эту эссенцию запрещено использовать. Видимо, разве что в учебных целях.
– Я смотрю, Рик, тебе полегчало? – заметил Акциос.
– Эх, зачем ты напомнил? – вздохнул Рик. – Когда мы уже доедем?
Таверны не были похожи одна на другую, редко попадались чистые и просторные, как в первую ночь. Большинство мест для ночлега ограничивалось только расставленными в ряд койками. Иногда приходилось спать в комнатах, где царил затхлый запах, окна там по неизвестной причине были заколочены гвоздями и не открывались. Ну а грязный пол и почерневшие от дыма стены почти сразу перестали удивлять.
Везде было полно посетителей. Из разговоров становилось понятно, что виной тому раскол, люди остались без крова. Владельцы таверн не упускали возможность обогатиться, велели своим работникам размещать всех, кто был готов за это платить, даже если постояльцам приходилось спать в коридоре. У входа в любую таверну всегда ошивались бездомные с протянутой рукой, встречалось много хромых и покалеченных, выпрашивающих подаяния. Их иногда гоняли, но в большинстве случаев жалостливый народ не отказывался дать пару-тройку медяков.