Выбрать главу

— Завтра?

— Хочу пригласить вас с Дэнни в парк.

Вот самоуверенный тип попался! Но как он, черт его возьми, хорош!..

— Я же сказала тебе, Нат, что не хочу тебя видеть…

Но он приложил палец к ее губам.

— Разве миссис Пеннингтон не учила вас, что настоящим леди неприлично употреблять выражение «не хочу»?

Сара зло покосилась на него, а он принялся нежно поглаживать пальцем ее губу. И лед в ее сердце начал подтаивать. Что же делать? Она не хотела снова страдать, но скажи она ему сейчас «прощай», разве не обречет она себя на страдания?..

Он, казалось, понял ее смятение.

— Послушай, мы мешаем покупателям. К тому же я есть хочу. Серьезно, Сара, нам о многом нужно поговорить. Не убегай от меня! Выслушай. Я тотчас испарюсь, если ты пообещаешь, что завтра поедешь со мной в парк. Я заскочу за вами в десять. В парке мы перекусим на травке и вернемся домой, когда захотим.

Когда Сара начинала говорить с Джимом об их общих проблемах, он просто отмахивался от нее, ссылаясь на занятость. Ну разве не обязана она хотя бы выслушать Ната? И она согласилась.

— Хорошо. Поедем. Но я остаюсь при своем решении, прошу учесть.

— Понимаю. Поэтому и прошу меня выслушать.

И ей вдруг расхотелось вырываться.

— Но ты хоть понимаешь, что с Дэнни будет масса проблем?

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Ерунда! Он классный парень. — Его пальцы с нежностью скользнули по ее щеке. — Увидимся завтра…

И прежде чем Сара успела открыть рот, Нат чмокнул ее в губы — и был таков!

Жара наконец спала, и установилось приятное тепло. Всю дорогу до парка Дэнни не сомкнул глаз, и все два часа Сара, сидя рядом с ним на заднем сиденье, щекотала ему пяточки, что-то напевала — словом, всячески развлекала малыша.

В будний день посетителей в парке было немного. Сара и Нат выбрали столик подальше от прочих отдыхающих. Вода в ручейке, журча, бежала по серо-коричневым валунам. Как, должно быть, приятно побегать по ним босиком, думала Сара, усаживаясь на скамеечку с Дэнни на руках. Нат тем временем выносил вещи из машины. Последней он приволок странную штуковину, напоминающую детский манеж с крышкой.

Заметив недоумение Сары, Нат объяснил:

— Видишь, дно в нескольких дюймах от земли — это защитит малыша от сырости, сквозь сетчатые стенки не проползут жуки, а так, — он опустил крышку, — и сверху ничего не попадет.

— Нат, ты просто псих. Ты ведешь себя так, словно… — она запнулась, — словно обязан о нас заботиться! А я не хочу принимать от тебя…

— Стоп, — прервал ее Нат, — поговорим об этом, когда вернемся с прогулки.

— Но…

Не обращая на нее внимания, Нат развернул нечто по виду похожее на холщовый мешок с отверстиями и лямками. Набросив лямки на плечи, он протянул руки к Дэнни.

— Тут он будет в полной безопасности и сможет погулять вместе с нами.

О, Сара лучше, чем кто бы то ни было знала, как покойно и тепло на этой широкой груди! О мальчике не стоило беспокоиться.

Они шли по тенистой аллее. В воздухе пахло сосновой смолой. Ноги их неслышно ступали по мягкому ковру из опавшей хвои и листьев. Где-то над ними застрекотала сойка. Солнце, пробиваясь сквозь густые ветви, золотило волосы Сары.

Нат наконец вывел их на полянку. Тут было тихо, словно в храме. Заслышав шорох, Нат вскинул фотоаппарат. Мимо них проскользнули два полосатых бурундука, и затвор дважды щелкнул. Они еще немного постояли, наслаждаясь тишиной, и двинулись дальше.

Подойдя к пышно цветущему кусту, Нат сорвал бело-розовый цветок и воткнул Саре в волосы. Пальцы его скользнули по ее уху, коснулись шеи. Она сделала вид, что ничего не происходит, но по телу побежали мурашки. Если Нат пытался привязать ее к себе, то делал это очень умело…

Тут Дэнни беспокойно заерзал, и им пришлось ускорить шаг. Когда они вернулись к своему столику, он уже хныкал. Сара покормила малыша, затем опустила его в новенький манеж.

Нат стоял и любовался Дэнни, а Сара — теплым сиянием его серых глаз. Когда ребенок успокоился, Нат опустил крышку.

— Хочешь поесть за столом или лучше вон там, под деревом на лужайке?

— Под деревом.

Во время трапезы Нат ни словом не обмолвился о своей поездке в Питтсбург. Но вот он допил лимонад, вытянул длинные ноги и спросил:

— Все еще не рассталась с планами выставить меня вон?

Сара машинально крутила в пальцах цветок, выпавший из ее густых волос.

— Ну что мне сказать, чтобы ты понял?

— Я все понимаю. Все. — Видя ее замешательство, он продолжил: — И тем не менее считаю, что ты порядочно сглупишь, если это сделаешь. Да, я не могу ничего тебе обещать. Таким уж я родился. Но почему не жить одним днем, не брать от жизни все что можно? Что лучше — две счастливых недели в месяц или ничего? Кстати, порой я по нескольку месяцев подряд никуда не езжу… — Видя, что все его аргументы не возымели действия, он спросил напрямик: — А ты не будешь потом жалеть, что струсила? Что даже не попробовала?

Сара часто задышала. Нет, она вовсе не трусиха! Просто после рождения ребенка она переменилась, стала осторожнее, осмотрительнее. И она ответила вопросом на вопрос:

— Слушай, зачем это тебе? Неужели тебе не хватает твоей газеты? Что дают тебе эти скитания?

— Свободу. Радость. Счастье…

— И путь для отступления, — с горечью докончила за него Сара. — Если что-то или кто-то начинает слишком давить на тебя, ты — фюйть — и был таков!

Его брови сурово сдвинулись.

— Неправда! Я не привык убегать от трудностей. — Выдержав внушительную паузу, он добавил: — Я не Джим Нолан…

— Ладно. Стало быть, твоя работа приносит тебе радость.

— Да, я чувствую себя нужным людям. Это дело моей жизни. — Даже по голосу ясно было, как любит он свою профессию. — Ну, а ты зачем ездила в Боливию, Сара? Почему не предпочла сидеть в конторе, перекладывая с места на место бумажки?

— Это совсем другое дело…

Он всем телом подался к ней, словно это могло помочь ей его понять.

— А я не вижу никакой разницы. В моем деле мне почти нет равных. Это призвание. И еще талант. И я хочу сполна его использовать, Сара.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты не о том говоришь, Нат. Я не хочу к тебе привязываться — и еще больше не хочу, чтобы к тебе привязался Дэнни. Ведь однажды настанет день, когда ты уедешь и больше не вернешься — поселишься еще где-нибудь, найдешь кого-нибудь поинтересней, чем я…

Он ответил резко, почти грубо:

— Я останусь самим собой! Я буду брать все от жизни и пойду на риск, если дело будет того стоить!

Она не отвечала. Журчал ручеек, возились в кронах деревьев птицы. Нат взял ее за руку и нежно перецеловал все пальцы.

— А насчет «кого-нибудь поинтересней» можешь не волноваться. Ты первая женщина, заставившая меня задуматься, почему я делаю то, что делаю. Но моя жизнь принадлежит мне. Я никогда ни у кого ни на что не спрашивал позволения. Не собираюсь и впредь. Но ты должна понять…

Она молчала, глядя на бегущую воду. Когда она вновь обернулась на него, ее губы дрожали.

— А я не понимаю!

Он погладил ее руку.

— Дай нам обоим шанс. Может быть, ты поймешь…

На глазах у нее заблестели слезы. Он просит ее похоронить мечты о нормальной семье! Но с ними не так-то легко расставаться…

Нат убрал прядку с ее лица, нежно провел ладонью по горячей щеке.

— Ты не хочешь рискнуть?

Да, позволить себе полюбить Ната — риск, да еще какой! Но чего уж там говорить — это уже произошло. Она не в силах вычеркнуть его из своей жизни. Сара положила ладонь ему на грудь. О как хотелось ей прильнуть к этой груди!

— Я… я боюсь.

— Знаю. Но расстаться с тобой я не хочу и не могу.

И прильнул к ее губам, не давая ей ответить.

Поцелуй этот переполняла страсть. Не откликнуться на него было невозможно. Она чувствовала, как напряглось его тело. Его руки обнимали ее, губы дарили блаженство. Когда он разомкнул объятия, Сара едва не вскрикнула. Но Нат принялся ласкать ее щеки и шею, не прерывая поцелуя.