Нату мучительно захотелось врезать настырному Лэскоу под дых.
— Благодарю за любезное приглашение, но в настоящее время я не встречаюсь с мужчинами. У меня маленький сын и масса забот.
Какая невозмутимость! Нат не верил своим ушам. Она не встречается с мужчинами? А они с нею тогда что делают — играют в дочки-матери?
Но Лэскоу не унимался.
— На случай, если передумаете, у вас есть моя визитная карточка. Звоните без колебаний.
Сара наклонила голову и принялась собирать со стола бумаги. Лэскоу, помявшись, убрался вон.
Тут Нат тронул Сару за локоть. Она едва не подпрыгнула от неожиданности.
— О, привет! Я тебя не заметила.
— Еще бы. Ты была так поглощена разговором.
Он изо всех сил старался говорить спокойно и безразлично.
— Ты о чем?
— Я об этом Лэскоу. Почему ты просто не послала его куда подальше?
— Именно это я и сделала. Если уж ты подслушивал, то должен был понять.
— Вовсе я не подслушивал.
— А-а-а…
Помолчав, Нат переменил тему.
— С малышом сидит Эмбер?
— Нет, я нашла девочку, она…
— Девочку?! Ты оставила Дэнни на какую-то соплячку?
Сара посмотрела на Ната, как на чужого.
— Я вправе решать, с кем оставлять моего сына! Что тебя так беспокоит?
Он прекрасно понимал, что не имеет права лезть в их жизнь. И вдруг ему до смерти захотелось это право получить! Что на него нашло? В полнейшем замешательстве он вдруг ляпнул:
— Пообедаем вместе?
— Нет. Если ты собираешься читать мне мораль…
— А ну-ка, пошли отсюда! — И Нат схватил ее за руку повыше локтя.
— Нат, Нат, прекрати немедленно! — отбивалась она.
— Давай спокойно поговорим. Хорошо?
Когда она согласно кивнула, он испытал такое облегчение, что у него задрожали колени. Нат молча вел ее под руку, не зная, с чего начать разговор. В вестибюле они сели в кресла друг напротив друга. Сара положила ногу на ногу и выжидательно поглядела на него. Нат поправил галстук.
— Прости…
Но она пропустила его извинение мимо ушей.
— Что на тебя нашло?
— Не хочу, чтобы кто-то приставал к тебе.
Сара всплеснула руками.
— В тебе пробудился инстинкт собственника?
— А такое часто случается?
— Ну, бывает… Однако тут тебе совершенно не о чем беспокоиться. Не пойму, с чего ты…
— А ты подумай! — резко бросил он и тотчас смущенно признался: — Я ревную. Никто не имеет права так нагло глазеть на тебя.
А про себя подумал: все эти кобели должны знать — эта женщина занята! И обомлел. Что с ним случилось? Никогда в жизни он не был собственником… Нат со страхом ждал, что Сара заявит: «Мы с тобой не давали друг другу никаких обещаний», но вместо этого услышал нечто иное:
— Думаю, гораздо важнее, чтобы я ни на кого не глядела так…
Нат удивленно заморгал — не послышалось ли ему?
— Но ведь ты сказала, что ни с кем не встречаешься.
— Так оно и есть. Понимаешь, для меня встречаться с мужчиной — значит… сам понимаешь. А мы с тобой пока просто общаемся.
Он нежно взял ее за руку.
— Вы необыкновенная женщина, леди, и я ни к кому еще в жизни так не относился! Ты вытерпишь меня, такого урода?
— Если ты вытерпишь меня…
Да, он будет терпелив — даже если для этого потребуется каждый день стоять под ледяным душем до посинения!
А Сара, ласково улыбаясь, спросила:
— Неужели ты и в самом деле подумал, что я оставлю Дэнни со случайным человеком? У Дженни прекрасные рекомендации. Ей только семнадцать, но у нее двое младших братишек и сестренка — она возилась с ними с самого их рождения.
А Нат поглаживал ее руку, белую, мягкую, и чувствовал, что пора под ледяной душ. Такие фантазии обуревали его сейчас!..
— Дэнни мне очень дорог. Нечто подобное я чувствовал к Брэду, когда тот был малышом.
— Я благодарна тебе за все, что ты для нас делаешь.
— Мне не нужно твоей благодарности!
— Тогда чего ты хочешь?
— Ты знаешь… — Сара в растерянности опустила глаза, а Нат продолжал: — Однако, на данный момент ты можешь еще кое-чем меня порадовать.
— Чем же?
— В следующую субботу в Филадельфии в одной из галерей открывается моя выставка. Поедем вместе! Я закажу в гостинице два отдельных номера, но мне очень важно, чтобы ты была рядом…
— Я бы с радостью, но… Впрочем, Эмбер, наверное, согласится побыть с Дэнни.
Он глядел в ее глаза… и тонул в них.
— Ты уверена, что готова оставить Дэнни на нее? Ведь мы уедем в субботу после обеда, а вернемся только в воскресенье.
— Дэнни будет хорошо с Эмбер. А давно ты запланировал выставку? Такое ведь за день не делается.
Нат с облегчением вздохнул: она поедет!
— Владелец галереи уговаривает меня вот уже пару лет. До недавних пор мне удавалось устоять. — Действительно, Нат никогда ни у кого не шел на поводу. — Но теперь я, кажется, созрел.
Сара же была искренне рада, что он впускает ее в свою жизнь.
— Вернисаж будет роскошный? Понадобится мне вечернее платье?
— А как же! — усмехнулся Нат. — Насколько могу судить по опыту, сойдет любое. Но учти, после открытия я приглашу тебя в шикарный ресторан.
Сара сейчас походила на девочку, которой посулили дорогую игрушку.
— Лет сто не покупала себе нового платья! Это будет здорово!
— Ты замечательно выглядишь в любом наряде. — Помимо его воли голос Ната дрогнул. Искорка, вспыхнувшая в сердце после первой их встречи, теперь превратилась в бушующее пламя. — Ты пообедаешь со мной, если я пообещаю сдерживаться, когда официант станет с тобой заигрывать?
Сара подалась вперед, и от запаха ее духов у Ната закружилась голова.
— Охотно. Я голодна как волк.
Верный своему слову, Нат действительно заказал два отдельных номера в отеле неподалеку от галереи. Когда он ушел к себе в номер, чтобы переодеться, Сара принялась рассматривать комнату. Интерьер был изумителен — мебель в стиле Людовика XIV с обивкой цвета чайной розы, шелковые занавески, огромная кровать…
Она как раз подкрашивала губы, когда раздался стук в дверь. Войдя в номер и окинув Сару быстрым взглядом, Нат восхищенно присвистнул.
Тоненькие бретельки поддерживали облегающий черный лиф ее платья с широким бирюзовым кушаком и пышной юбкой с такого же цвета оборкой. Он залюбовался ее лицом и высокой изящной прической. Такой он ее еще не видел.
— Ты восхитительна! — вырвалось у него.
Сара залилась краской. Впрочем, она сама была поражена не меньше, увидев Ната в черном смокинге. Снежно-белая крахмальная рубашка подчеркивала его бронзовый загар. Он был просто ослепителен… и почти неузнаваем. Но вот он обнял ее и поцеловал так крепко, что она задохнулась — не от недостатка воздуха, нет, а от жгучего желания…
Оторвавшись от ее губ, он еле слышно прошептал:
— Плакала твоя помада!
Ее пальчик скользнул по его губам.
— Да, на твоих губах ее, пожалуй, теперь даже больше, чем на моих! Но это поправимо. — И тут в глазах у нее заплясали озорные чертики: — Если, конечно, не желаете повторить, сэр!
Он кивнул в сторону кровати.
— Если мы это повторим, то до утра не выберемся из номера.
Сара невольно тоже поглядела на кровать… Когда она, стоя у зеркала, вновь подкрашивала губы, ее рука дрожала. Нат же с нарочито безразличным видом смотрел в окно, бренча мелочью в кармане.
— Эй, Нат! — Сара дотронулась рукой до его плеча. — Ты что, нервничаешь?
— Кто, я?
Но ее было не обмануть.
— Тебе не о чем беспокоиться. Ты знаешь цену своим работам.
Он скривил губы в скептической гримасе.
— Ну, ты не так много их видела…
— Достаточно, чтобы понять: твои фотографии — настоящие произведения искусства. Иначе с какой стати владелец галереи столько времени тебя уговаривал?
Он нервно поправил и без того безупречно завязанный галстук.
— Не знаю, какого мнения будут о них критики. Вполне возможно; то, что нравится мне, придется им не по вкусу.