Карл взглянул на тропу. Сколько он помнил по дневным осмотрам, где-то в тридцати ярдах был небольшой, скрытый кустами прогал: неплохое местечко для засады, когда работорговцы рванут к морю.
Но всему свое время.
– Ганнес, ты следил, как мы собирали бомбы для Ахиры с Уолтером?
– Это могу сделать я, – подала голос Тэннети.
– Помолчи. Твое дело – стоять на часах. Ганнес?
Капитан сплюнул.
– Нет. Меня слишком трясет, чтобы за чем-то смотреть.
– Тогда делай, как я. Это не сложно. – Он поманил Ганнеса к себе. – Сперва берешь палочку взрывчатки, осторожно – легче, легче: она запросто может рвануть у тебя в руках, – и вставляешь в торец одну из вот этих металлических штучек. Это детонатор. Потом вот эту вот спичечку… – ну, вот эту другую штучку, – вставляешь с другой стороны.
Смесь на конце фитиля состояла в основном из пороха; детонаторы были из гремучей ртути. Сама по себе взрывчатка была пироксилиновой. Впервые Карл пользовался этими бомбочками, чтобы избавиться от рабовладельческих пушек, но после окончания Холтун-Бимской войны старался не прибегать к ним.
Британцы сглупили, начав использовать пироксилин слишком рано; страшные взрывы на долгие годы отбросили их назад, к черному пороху. Лучше уж пусть переходный период будет подлинней – зато только один.
Ганнес поплевал на ладони, нервно потер их и опустился на колени подле Карла. Протянул руку – и тут же отдернул.
– Нет. – Капитан потряс головой и встал. – Нет. Порой человек должен говорить «нет». Я не могу этого делать. Не могу. Я боюсь этой магии, Карл Куллинан, и не хочу в нее лезть, – Ганнес скрестил руки на груди.
– Ты ведь не собираешься бросить нас, правда? – тихо, холодно осведомился Карл Куллинан. На лице его возникла тень мрачной усмешки. Обычно от нее кровь застывала в жилах.
Это помогло. Даже при свете звезд стало видно, как побледнел Ганнес.
– Нет-нет, – забормотал капитан. – Я просто не хочу иметь дело с этим. И все.
Карл пожал плечами:
– Тогда повернись на запад и неси стражу. Я закончу сам.
Ганнес встал на часы, а Карл занялся сборкой бомб. Ему оставалась еще примерно половина, когда Тэннети заговорила.
– Карл, мне послышалось…
Что-то просвистело мимо Карлова уха.
Речь Тэннети оборвалась коротким вскриком – в живот ей вошел арбалетный болт; скрючившись, роняя капли крови, она рухнула на песок.
– Та хават, Карл Куллинан, – раздался свистящий шепот. – Только шевельнись – ты умрешь.
Два коренастых воина вышли из темноты. У каждого было ружье и настороженный арбалет. Ближний из врагов закладывал в свой новый болт.
Аваир Ганнес – лицо еще бледнее, чем раньше – повернулся к Карлу.
– Я смотрел, Карл Куллинан, но…
– Тихо, – прошипел рабовладелец. – Карл Куллинан, сделай шаг и поставь эту штуковину на песок. Потом отойди назад. Или можешь подраться с нами – и умереть здесь и сейчас. Это не имеет значения. – Он одарил своего спутника быстрой усмешкой. – Мы взяли его, Чазет.
– Осторожней. Делай, что он сказал, Карл Куллинан. Или умри. – Работорговец чуть пожал плечами. Ему было все равно.
– Позвольте сперва дать ей целительный бальзам, – сказал Карл. – Бутыль вон там, в торбе.
Тэннети почти не шевелилась, глаза ее остекленело смотрели на него. Но даже при свете звезд он видел: на шее бьется жилка.
– Нет. Я избавлю ее от страданий, если хочешь. Но сперва – поставь эту штуковину на землю, или умрешь.
Тяни время, думал он. Все равно больше ничего не остается. Эта парочка явно знает, что делает.
Карл сделал три медленных шага от взрывчатки и осторожно опустил бомбу на песок.
– Что теперь, Чазет? Можно мне?…
– Давай. Только сперва поднимись и отойди, Карл Куллинан.
Чазет вытащил из поясной сумки рог, поднес к губам и протрубил. Звонкий, чистый звук разорвал ночь.
От этого чистого звука у Карла Куллинана оборвалось сердце.
Глава 28: ЛЕЗВИЕ БРИТВЫ
Я начинаю относиться к смерти и уничтожению тысяч людей как к какому-то пустяку, и говорю себе: возможно, это и к лучшему, что мы стали так черствы.
Трубный зов рога разорвал некрепкий сон Джейсона. Он не хотел спать, но больше заняться все равно было нечем, только дожидаться, пока появится какое-то дело.
Пятерка Хервиана вместе со всеми обреталась в самом большом пиршественном доме мелцев; и все же в нем было тесно. Арочное здание рассчитано было на совместные обеды большой – человек в пятьдесят – семьи, где все пили и ели, сидя бок о бок; естественно, что места для спанья доброй сотне людей в нем едва хватило. Не будь четверть отряда постоянно занята, ощущение было бы такое, будто они снова в корабельном трюме, но здесь по крайней мере не приходилось воевать за постель.
И здесь воняло. Дерьмом, мочой, потом – и страхом.
Его план устрашения принес плоды: наемники жались друг к другу, как отара овец в зимнюю ночь.
Рог протрубил снова – и Джейсон вскочил как подброшенный; неподвижные тела вокруг него тоже зашевелились.
– Рог! Его поймали-таки!…
– Лучше дай мне ружье. Тревога может быть ложной…
– … или вообще уловкой этой кровожадной свиньи.
– Не дели шкуру неубитого медведя.
– Сойди с моих ножен, ты, ублюдок недоделанный, не то я скормлю тебе твои яйца…
У входа в дом вспыхнул фонарь.
Громыхающий бас Ахода Ханнара, командира отряда, перекрыл шум.
– Тихо, все! – рявкнул работорговец, для пущей внятности врезав тростью по косяку. – Мы все слышали рог. Это может означать как то, что наши дела здесь закончены, так и то, что все еще только начинается. Так что всем – встать и проснуться. Зарядить оружие и быть снаружи – наготове. Будем ждать известий и приказов.
Пелий, спавший одетым, похлопал по ружью и наклонился к Джейсону – тот как раз застегивал ремень.
– Значит, бардак, как всегда, – прошептал он. – Об заклад бьюсь, нас до утра не накормят.
У Пелия была одна вечная – и самая главная – забота: его брюхо. Как, впрочем, и у большинства наемников. Высокий, костистый, Пелий, казалось, всегда хотел есть.
Ханнар – надо отдать ему должное – всегда старался, чтобы его людей кормили хорошо и через равные промежутки времени. Джейсон подозревал, что Армину было так же наплевать на желудки нанятых им людей, как и на их жизни; вполне возможно, Армин изначально собирался подставлять наемников под нож до тех пор, пока его охотникам не повезет отловить Карла Куллинана.
– Об заклад бьюсь, до утра нас не покормят, – повторил Пелий. – Как по-твоему?
– Не знаю, – сказал Джейсон, проклиная себя за дрожащий голос, но тут же сообразил, что признаки страха его не выдадут: ему и полагалось бояться.
– Как насчет припасов и жрачки? – выкрикнул чей-то голос. – У меня только один рожок…
– Молчать, говорю! – Аход Ханнар выдержал паузу. – Каккум – возьми свою пятерку, отправляйтесь в арсенал и возьмите по одному дополнительному боезапасу на каждого. Что до еды… Хервиан, раз уж твоим парням так нравится болтать – пусть помогут поварихе развести костер, а потом принесут всем завтрак.
Лесная кровля была так густа, что даже Уолтер Словотский с его отличным – по людским меркам – зрением мало что мог различить; но ночное зрение Ахиры пронзало мрак, и гном уверенно шагал по тропе, которую Словотский мог только ощущать под ногой.
Даже учитывая все это, сознание, что Ахира лучше него движется в темноте, задело его так же, как если бы кто-то оказался лучше него в постели с Кирой.
Уолтер поразился, насколько неприятным ему было это ощущение. В ночной разведке, как считалось, ему не было равных. Он тряхнул головой. Какие же дураки эти смертные, и я в том числе. Уолтер едва не рассмеялся: так уж повелось, что лучшим собеседником для себя был он сам.
Деревья над головой поредели, и тропа стала видна – серость с проплешинами тьмы.