Часть первая
ПИСЬМО I.
10 Января
Надеюсь, дражайшая моя приятельница и подруга, что ты ни мало не сомневаешься в том, какое я принимаю участие в восставших в твоем семействе смятениях и беспокойствах. Знаю, насколько для тебя чувствительно и прискорбно быть причиною всенародных разговоров. Однако ж не возможно никак, чтобы в столь известном происшествии, все касающееся до молодой девицы, отличившей себя отменными своими дарованиями и учинившейся предметом общего почтения, не возбуждало любопытства и внимания всего Света. Желаю нетерпеливо узнать от тебя самой все о том подробности, и каким образом поступлено было с тобою по случаю такого происшествия, которому ты не могла воспрепятствовать, и в котором по всем моим догадкам претерпел больше всех зачинщик.
Г. Дигс,[1] призванный мною по первому известью о бедственном сем происшествии, для узнавания от него о состоянии твоего брата, сказал мне, что рана его не опасна, ежели не усилится у него горячка, которая относительно волнующихся его мыслей умножается очевидно. Г. Виерлей пил вчера у нас чай; и хотя по мнению всех не держится ни мало стороны г. Ловеласа, но как он так и г. Симес порочили чрезвычайно твоих родственников за грубой их с ним поступок, когда пришел он осведомиться о состоянии твоего брата, и свидетельствовать чувствуемое им сожаление о случившемся происшествии. Они говорили, что г. Ловеласу не возможно было не обнажить своей шпаги; и что брат твой или от своего неискусства, или от чрезвычайной запальчивости подвергнул себя первому удару. уверяют также, что г. Ловелас стараясь удаляться говорил ему: "Остерегайтесь г. Гарлов; в запальчивости вашей не стараетесь вы никак об обороне, и подаете мне над собою преимущество. Имея почтение к вашей сестре оставляю сие охотно, ежели – ____________________". Но слова сии учиня его еще злобнее, отняли у него весь рассудок; и он бросился с таким исступлением, что соперник его давши ему легкую рану, отнял у него шпагу.
Брат твой навлек на себя многих недоброжелателей, как высокомерным своим нравом, так и своею гордостью, нетерпящею никакого противоречия. Недоброхотствующие ему люди говорят, что при виде текущей из раны его крови в великом изобилии жар страсти его поприостыл гораздо; и что когда соперник его старался подавать ему помощь до прибытия лекаря, то он принимал услуги его с такою терпеливостью, по которой можно было судить, что посещение г. Ловеласа не сочтет он никак себе обидою.
Но оставим рассуждать людей как им угодно. Весь свет о тебе сожалеет. Какое твердое поведение без всякой перемены! Столько зависти, как часто сама ты говаривала, ошибаться во всю свою жизнь, не бывши ни от кого примечаемый, и не желая навлечь на себя ни от кого внимания о потаенных твоих стремлениях ко благу! Лучше быть полезною, нежели блестящею, выбрала ты для себя надпись, которую я нахожу весьма справедливою. Однако ж будучи теперь против твоей воли подвергнута людским рассуждениям и разговорам, ненавидима в недре своей фамилии за чужие преступления; какое должна добродетель твоя претерпевать мучение? На конец признаться должно, что такое искушение совершенно соразмерно с твоим благоразумием.
Все твои друзья опасаются того, чтобы столь жестокая ссора между двумя фамилиями не произвела еще какого нибудь бедственнейшего происшествия. Для сей самой причины прошу я тебя, учинить меня в состоянии по собственному твоему свидетельству отдавать тебе справедливость. Мать моя и все мы, так как и все люди ни о чем больше не говорим, как только о тебе, и о следствиях, могущих произойти от огорчения и негодования такого человека, каков г. Ловелас, которой жалуется открытым образом, что поступлено с ним дядьями твоими чрезвычайно презрительно и обидно. Мать моя утверждает, что благопристойность запрещает тебе теперь как его видеть, так и иметь с ним переписку. Она следует во всем мыслям дяди твоего Антонина, которой как тебе известно, удостаивает нас иногда своим посещением, и внушает ей, какой порок для сестры ободрять такого человека, которой не может иначе до нее дойти, как чрез кровь ее брата.
И так поспеши, любезная моя приятельница, описать мне все обстоятельства случившихся с тобою приключений, с тех самых пор, как г. Ловелас начал иметь с вами знакомство. А особливо уведомь меня о том, что происходило между им и твоею сестрою. Говорят о том различным образом, и полагают, что меньшая сестра похитила у своей старшей сердце ее любовника; заклинаю тебя изъясниться в том со мною обстоятельнее, дабы я могла удовольствовать тех, которым внутренность сердца твоего не столько как мне известна. Ежели произойдет еще какое несчастье, то чистосердечное описание всего случившегося прежде, может служить твоим оправданием.
1. Лекарь.