"Во уверение чего и пр. и пр. и пр.
ПИСЬМО V.
Сего дня не имела я свободы продолжать мое намерение. Ночи мои и утренние часы принадлежат не мне. Мать моя была очень больна, и не хочет ни чьих попечений, кроме моих. Я не отходила от ее постели, и две ночи спала вместе с нею.
Занемогла она сильною насколькою. Произошедшая ссора, опасность какого нибудь бедствия, мщения г. Ловеласа, одним словом все тревожит ее и беспокоит чрезвычайно. А к тому ж начало фамильных несогласий раздирают нежную и чувствительную ее душу; брат мой и сестра были очень редко между собою согласны, а теперь в таком находятся согласии, что мать моя опасается бедственных от того следствий. Тревожится она может быть наиболее обо мне, видя ежеминутно, что они взирают на меня от часу с большею холодностью и негодованием. Однако ж если бы она захотела употребить власть свою, то сии домашние несогласия потушены бы были еще в самом своем начале, а особливо будучи уверена в моем к ней повиновении.
Пол наш может быть должен претерпевать несколько грубостей от своего мужа, ежели показывают ему как любовнику преимущество его пред другими в нашем сердце. Пусть говорят сколько хотят о великодушии, полагаемом в мужчине добродетелью. Но я приметила, что сей пол имеет его в себе гораздо меньше нашего. Относительно моего отца, врожденной в нем вспыльчивой нрав умягчен был несколько жестокою его болезнью, которая началась у него еще в молодых летах. Такое плачевное состояние сжало в нем всю живность его духа, и отняло у него все его спокойствие. Благополучное состояние увеличило нетерпеливость его еще более; ибо все наслаждающиеся большим богатством, сожалеют всегда о том, что не достает еще им какого нибудь имения.
Но брат мой! какое можно дать извинение грубому его и высокомерному нраву? Хотя чрезвычайно для меня несносно; однако ж должна я признаться, что сей молодой человек совершенно испорченного нрава. С матерью моею поступает он иногда… Правду сказать, он не очень к ней почтителен; не остается ему для себя ничего желать более; он имеет в себе все сродные летам его пороки, смешанные с честолюбием и гордостью. Ах! любезная приятельница, я утверждаю отвращение твое к некоторым особам нашей фамилии. Помню я об одном времени, в которое могла бы ты преобразить нрав его по своему желанию. Для чего не учинилась ты моею невесткою? тогда находила бы я себе в родственнице моей совершенного друга. Однако ж не удивительно, что он не мог иметь к тебе склонности, потому что ты всегда насмехалась над ним язвительно, и обращала в смех его высокомерность.
Однако ж пора уже окончить. Желание твое исполню я в первом письме, которое буду писать после завтрака. Сие отдаю теперь посланному от тебя к нам осведомиться о нашем здоровье, и остаюсь верной твой друг.
Кларисса Гарлов.
ПИСЬМО VI.
10 Января.
Возвратимся теперь к повествованию того, что здесь происходит. Болезнь брата моего почти уже совсем излечилась; но ненависть его небольшим сим несчастьем вместо уменьшения, усилилась еще более; друзья мои (то есть, отец мой и мать, потому что брат и сестра не хотят никак быть в числе оных,) начинают уже думать, что поступлено со мною очень сурово. Мать моя по благосклонности своей ко мне уведомила меня о том после отправления последнего моего к тебе письма.
Между тем все они уверены в том мыслями, что я от г. Ловеласа получаю письма. И как узнали они, что Милорд М*** намерен больше своего племянника защищать нежели обвинять, то столько они его опасаются, что не только не делают мне о сем никаких вопросов, но и не помышляют нимало о единственном средстве успокоить раздраженного ими человека; ибо он требует от дядей моих себе удовольствия, и сим способом надеется как нибудь с нашею фамилиею примириться. Тетка моя Гервей предлагала уже матери моей, чтобы отправить брата моего объехать йоркширские свои вотчины, где и остаться до совершенного окончания сих замешательств.