Я взяла стул. Прикажете ли раздавать чай? спросила я моей матери; ибо ты знаешь, что всегда обыкновенно я чай разливала. Нет, отвечала она суровым голосом, и села раздавать сама. Для услуг стояла тут горничная сестры моей девка Бетти. Брат мой приказал ей выйти. Сердце мое находилось тогда в чрезвычайном волнении, и замешательство мое можно было приметить из всех моих движений. Что из сего выйдет? думала я сама в себе. Мать моя встала, и взявши за руку мою тетку, вышла с нею вон. сестра моя также скрылась, и брат последовал за нею. Одним словом я осталась одна с моим отцом.
Он глядел на меня таким суровым взором, что сколько я ни старалась начать с ним говорить, но не в силах была произнести ни слова. Позабыла я еще тебе сказать, что до сего времени все сохранивли глубокое молчание. На конец спросила я моего отца, не угодно ли ему чашку чаю? он отвечал мне с холодностью: нет; и вставши начал ходить в зад и в перед по горнице. Я встала также, намерена будучи броситься к его ногам; но не имела на то ни смелости ни силы. Он подошедши к стулу об него облокотился; а я между тем несколько ободрилась. Подошедши к нему просила его покорно дать мне знать, чем имела я несчастье его прогневать?
Он отворотивши от меня голову, сказал мне угрожающим голосом: Кларисса! я хочу, чтобы ты была мне послушна.
Сохрани Боже! отвечала я, чтобы я когда нибудь удалилась от должного вам повиновения; я еще ни когда не противилась вашей воле, и не была ей опасною.
Ни я также, Кларнсса, отвечал он, твоему своенравию. Не полагай меня в число тех людей, которые излишнею своею благосклонностью и снисхождением, довели дочерей своих против себя до непослушания и упрямства.
Ты знаешь, любезная приятельница, что как мой отец так и брат, имеют о поле нашем очень невыгодные мысли, не смотря на то, что мать моя может почесться наилучшею из всех женщин.
Я хотела изъявлять ему знаки моего почтения – - – - -. Не требую я твоих коленопреклонений, и не хочу слышать слов твоих; не забавляй меня пустыми твоими разговорами, но будь послушна моим приказаниям. Нет у меня и не будет таких детей, которые бы мне не повиновались.
Милостивой государь! осмеливаюсь уверить вас, что я ни когда не подавала причины – - – -
Не говори мне о том, что было, но то что есть и что будет.
Батюшка! сделайте милость и выслушайте меня терпеливо. Боюсь я, что брат мой и сестра – - – -
Не говори ни чего против твоего брата и сестры; они столько же принимают участия в чести моей фамилии, как я сам.
Батюшка! я надеюсь – - – -
Не надейся ничего. Не говори мне о надеждах, но о настоящем деле. Я не требую от тебя ни чего такого, чтобы ты не могла исполнить, и к чему бы не обязывала тебя твоя должность.
Хорошо, сударь! я то исполню, но по крайней мере надеюсь на вашу милость – - – -
Перестань говорить мне пустые слова; я хочу, чтобы мне была послушна и требую твоего повиновения, или в противном случае не признаю тебя моею дочерью.
Я начала плакать; бросилась к его ногам; покорно вас прошу дражайший и любезнейший родитель! не полагать надо мною других властителей, кроме вас и моей родительницы. Не делайте меня принужденною и обязанною повиноваться воли моего брата – - – - Хотела я продолжать, но он уже вышел. Я осталась долгое время в том самом положении, имея сердце наполненное горестью. Но теперь оставлю описывать далее мои прискорбия и печали.
ПИСЬМО IX.
26 Февраля по утру.
Тетка моя ночевавши у нас посетила меня сего дня по утру почти еще на рассвете, и сказала мне, что вчерашнего дня оставили меня одну с отцом моим нарочно, дабы мог он свободнее объявить мне, что требует и ожидает моего повиновения.
Из нескольких слов моей тетки могла я понять, что надеются они получить успех от гибкости моего нрава; однако ж в том обманутся на верно.
Дядя мой Юлий кажется не согласен на то, чтобы доводить меня до чрезвычайного принуждения; но племянник его, которого уже не должно мне называть моим братом, уверяет всех, что успеет обратить меня к моей должности. Желала бы я сердечно, чтобы о всех сих обстоятельствах меня не извещали.
Тетка моя советовала мне повиноваться данному мне запрещению, и принимать посещения г. Сольмса. На последнее не соглашалась я ни как, не смотря на все чинимые мне угрозы. Относительно же запрещения других посещений обещалась следовать тому беспрекословно. Что ж касается до запрещения нашей переписки, то одна только опасность, чтобы не перехватывали наших писем, принуждает меня сохранять оное. Тетка моя уверяет меня, что сие приказание происходит от одного только моего отца, а мать моя не имеет в том ни малейшего участия. Он решился на сие не для чего иного, как опасаясь того, что я упорствую не по собственной моей склонности, но по посторонним советам; (под сим разумеет он без сомнения тебя и девицу Лоид) ибо уверяла она меня, что он говорит обо мне очень снисходительно и с немалою похвалою.