Свидетельство дворецкого было не очень в его пользу, и не только утверждено всеми, но и подтверждено еще рассказыванием госпожи Фортескю. Теперь друзья мои получили новые сведения; сие сказывала сестрица девушки моей; они почитают его злейшим из всех человеков. Но что мне до того нужды, доброй ли он человек или злобной? Какое мне в том участие, если бы я не мучима была Сольмсом? Ах! любезная приятельница! сколько я его ненавижу? Между тем все они страшатся г. Ловеласа, но не боятся никак его раздражать. В каком я недоумении, видя себя принужденною иметь с ним переписку для их пользы! сохрани меня Боже, чтобы я была доведена упорными их насилиями до того, чтобы переписка сия учинилась для меня необходимою. Но веришь ли ты, любезная приятельница! чтоб они намерение свое переменили? Я с моей стороны почитаю такую вещь невозможною. Начинаю чувствовать, что самые смирнейшие люди бывают иногда упрямее прочих, когда видят себя преследуемых с такой жестокостью и несправедливостью. Причина тому может быть та, что как они не скоро могут решиться, то самая сия нерешимость делает их медлительными.
Теперь принуждена я сие письмо кончить с великою поспешностью и с некоторою боязнью.
ПИСЬМО XV.
Оба твои письма отданы мне совокупно. Весьма для меня бедственно, что родственники мои желают видеть тебя за мужем; и жаль мне, что особа имеющая, подобные тебе достоинства, не имеет покоя от людей столько недостойных, и не имеющих в свое извинение ничего иного, кроме своего высокомерия.
Знаешь ли, от чего сии гордецы кажутся мне столько же презрительными, как и тебе? Сие происходит от того, что родственники твои не столько заражены своими пороками, сколько бы могли тем быть другие; для чего ж? могу ли осмелиться то тебе сказать? для того, что находят гораздо больше сходства между собою; а притом имеет тут также не малое участие и скромничанье; ибо воображают они себе, что их племянница или сестра может быть настоящим ангелом? Но где можно сыскать такого человека, которой бы столько не уверен был сам в себе, чтобы мог возвести свои глаза на Клариссу Гарлов с некоторыми для себя надеждами, или с чувствами наполненными желаниями? И так дерзостные те гордецы, не видящие своих пороков и недостатков, имеют смелость надеяться, между тем как скромное достоинство не смеет из почтительности и рта розинуть. От сего происходят все нападки твоих Симесов, Биронов, Муллинов, Виерлеев и Сольмсов. Все сии мерзавцы рассмотрев твою фамилию не отчаиваются получить на свой союз согласия. Но сравнивая тебя с ними, какая находится великая разность; а с их стороны какое высокомерие?
Между тем боюсь я, чтобы все твои сопротивления не были бесполезны. Ты будешь отдана в жертву гнусному сему человеку; согласишься на то сама; я знаю твою фамилию; она не будет противиться предлагаемым для ее выгодам. Ах любезная и нежная приятельница! столькое число превосходных качеств, такие отменные достоинства, будут в сем отвратительном супружестве погребены! дядя твой повторяет моей матери, что ты должна власти их повиноваться. Власти! не гнусно ли сие слово во устах малоразумного человека, которой ни какой больше не имеет выгоды, кроме того, что родился тридцатью годами прежде другого? Я говорю о твоих дядьях; ибо власть родительская остается всегда священною. Но и сами родители не должны ли в поступках своих сохранять благоразумие?
Однако ж не удивляйся тому, что сестра твоя поступает в сем случае с таким бесчеловечием. К побудительным причинам твоего брата могу я присовокупить еще нечто, могущее обнаружить еще более расположения твоей сестры. Глаза ее, как ты сама признавалась, ослеплены были видом и исканием такого человека, которого она по видимому презирает, но которой и сам удостаивает ее совершенным презрением; но ты еще не сказывала того, что она в него влюблена. Белла имеет нечто гнусное и низкое, даже и в своей гордости, а нет гордее ее никого в свете. Она учинила доверенность о своей любви, о всегдашнем смущении, о бессоннице, и о всем том, что побуждает ко мщению как ее так и любимую ее подругу Бетти Барнес. Предаваться языку служанки! бедная тварь! но малые души, сходствующие между собою, бывают в мыслях своих всегда согласны. Однако ж наложила она на сию девку глубокое молчание; но Бетти желая похвалиться участием в доверенности своей барышни, пересказала то за тайность одной своей подруге, которая также не скрыла того от одной горничной девушки госпожи Лоид, которая рассказала все то подробно своей госпоже. Девица Лоид сказала то мне, а я объявляю тебе, дабы ты могла тем воспользоваться в случае нужды и обстоятельств, как то тебе будет угодно. Теперь не удивляйся тому, что в Арабелле находишь ты непримиримую себе злодейку, а не нежную сестру; можешь уже видеть ясно всю причину грубых и жестоких с ее стороны против тебя поступок. Какое может быть для ее сладостное мщение против тебя и Ловеласа, как выдать свою соперницу за ненавидимого ею человека, и не допустить быть за тем, которого она любит, и сама от него любима! в случаях бешеной ревности и презренной любви употребляли не редко яды и кинжалы. Можно ли удивляться тому, что союзы родства в таких обстоятельствах бессильны, и что одна сестра может забывать другую?