Однако ж, матушка! г. Сольмс…
Ну, что? Г. Сольмс? человек честной, добродетельной, великодушной.
Он честной человек? он добродетельной, великодушной…
Никто не отрицает в нем таких качеств.
Честной человек чиня предложения свои посторонней фамилии, не ужели лишает родственников настоящего их нрава?
Подумай Клари, что предложения его касаются до тебя, и ты более всех должна об них думать.
Позвольте сказать, матушка! что я предпочитая благополучие богатству, не имея нужды в собственном моем имении, уступив владение оного и распоряжение из единого действия должности…
Перестань хвалиться твоим достоинством. Ты знаешь, что в сем добровольном твоем повиновении не столько ты теряешь, сколько выигрываешь. Но оставим сие. Уверяю тебя, что не весь свет почитает действие сие за велико, и что также отец твой и дядья со временем…
Со временем? матушка! насколько же бесчеловечно поступили со мною брат мой и сестра…
Не хочу ничего слышать ни о брате твоем, ни о сестре. Какие предвижу я от тебя домашние несогласия и неустройства? В самое то время, когда ласкала себя надеждою видеть себе в детях моих утешение…
Прошу Небо, чтобы ниспослало оно свое благословение на брата моего и сестру во всех похвальных их предприятиях. Не будете вы иметь никаких фамильных несогласий, если силы мои позволят мне то предупредить. Скажите мне, дражайшая родительница, что мне еще от них претерпевать должно? я буду повиноваться всему беспрекословно; но прошу вас, чтобы я судима была по собственным моим делам и поступкам, а не по их суждению и толкованию оных.
При оканчивании сих слов, вошел ко мне в горницу мой отец, с таким суровым и грозным видом, что тем привел меня в трепет. Прошедши по горнице раза два или три, подошел к моей матери, и сказал ей: долго ты здесь замешкалась; поставили уже кушать. Кажется мне в словах моих толковать и изъяснять было нечего; довольно было сказать мою и твою волю; но может быть приготовлялась ты к тому разными околичностями. Но пойдем; пусть идет за нами и дочь наша, если только достойна сего названия.
Он вышел, бросив на меня такой строгой и суровой взор, что я не в состоянии была отвечать ему на то ни одного слова, и по выходе его не могла также изъясниться и с моею матерью.
Не ужасно ли сие? любезной друг? Смущение мое тронуло по видимому мать мою весьма чувствительным образом. Она называла меня любезною своею дочерью; обнимала и говорила, что отец мой не знает еще всех моих сопротивлений. Он сам подал тебе случай к извинению, примолвила она; для чего ж ты то упускала? но пойдем, любезная Кларисса! уже накрыт стол; пойдем вместе. Сказавши, сие, взяла меня за руку и повела с собою.
Действие сие привело меня в трепет. Как? сойти, сударыня! не ужели хотите вы дать знать, будто бы мы с вами условливались? Ах матушка! оставьте меня лучше здесь.
Ты можешь рассудить сама, отвечала мне мать моя, что ежели мы останемся здесь долее, то можно будет почесть, что ты не согласуешься должности своей повиноваться. Сего ни как не стерпят. Не сказал ли тебе сам твой отец, что хочет видеть от тебя повиновение, но быть так; оставляю тебя еще и в третий раз; постараюсь извинить тебя сколько можно. Скажу, что ты бы хотела сойти с нами обедать, но твоя скромность…
Ах! сударыня! не говорите мне о сем более, когда…
О! дочь непослушливая! сказала она вставая со своего стула и идучи к дверям; я даю тебе время на размышление; но вздумай то, какие должна я буду принять от отца твоего упреки за мое к тебе снисхождение.
Между тем остановилась она у дверей на малое время, как будто бы ожидала от меня того, чтобы я просила ее изъясниться обстоятельнее.
Ах! матушка! сказала я ей; может ли меня что нибудь тронуть более нежности и снисхождения моей матери.
Мать моя не отвечая мне на то ни слова вышла.
Свидетельствуюсь всем, что все писанное мною настоящая правда, и как уверена в том, что ты никакими касающимися до друга твоего подробностями не наскучишь, то буду и вперед продолжать письма мои все таким же образом. Между тем прошу тебя, ежели нет тебе особливой нужды в Роберте, то присылай его ко мне всякой день, хотя бы я и не успела для тебя ничего приготовить.
Однако ж весьма бы для меня было желательно, чтобы он не возвращался назад с пустыми руками. Очень бы ты была великодушна, если бы столько же часто писала ко мне из одного действия великодушия, сколько я к тебе пишу, будучи побуждена к тому несчастьем! Когда не найду я моих писем на условленном месте то знаю уже, что они в твоих руках. Будь уверена, что я не упущу ни одного случая, когда только улучу время сделать тебе о себе какое нибудь уведомление.