Доркаса тотчасъ приступила къ дѣлу.
Что тамъ такое Доркаса.
Ничего сударыня.
Любезная моя конечно удивлялась, не видя меня по утру; но не очень хотѣла она изъявить свое о томъ изумленіе. Между тѣмъ безпрестанно повторяла: что тамъ такое? Что тамъ такое? Въ то время, какъ Доркаса торопилася ходить въ верьхъ и въ низъ, добилась наконецъ она отъ сей дѣвки. Ахъ! сударыня, мой господинъ, мой господинъ.
Что? Какъ? Когда?
[Между двумя парантесами, я тебя увѣдомлю, Белфлордъ, что краткія слова въ ученомъ свѣтѣ, равно какъ и малые люди въ націи, иногда бываютъ тѣ, которые болѣе значатъ.]
Я не должна вамъ того сказать, сударыня. Господинъ мой запретилъ мнѣ о томъ говорить вамъ. Но онъ гораздо въ худшемъ состояніи находится, нежели думалъ. Онъ не хочетъ, чтобъ васъ приводили въ страхъ.
Здѣсь живое безпокойство изъявилось на каждой чертѣ прелестнаго лица ея. Она тронулась. Клянусь моею душею что она тронулась.
Гдѣ онъ?
[Съ такою торопливостію, какъ ты видишь, что не соблюла благопристойности въ словахъ. Другое замѣчаніе, Белфордъ. То, что называютъ благопристойностію толь мало свойственно, что должно имѣть приготовленной къ тому разумъ для соблюденія оной. Учтивость никогда не бываетъ вмѣстѣ съ смущеніемъ.]
Мнѣ не льзя остановиться, чтобъ отвѣтствовать вамъ на вопросы, вскричала чернобровка (хотя ничего столько не желала какъ отвѣтствовать) [третіе замѣчаніе, такъ какъ разнощики, которые оборачиваются спиною къ тѣмъ, которымъ наиболѣе товаръ продать желаютъ.] Cія торопливость умножила любопытство моей любезной. Въ самую ту минуту, одна изъ нимфъ сказала тихо своей подругѣ печальнымъ голосомъ у дверей, но при томъ такъ внятно, чтобъ услышала моя красавица: Боже мой! любезная моя, надобно увѣдомить гжу. Ловеласъ; онъ въ крайней опасности. При сихъ словахъ обожанія достойная Кларисса бросилась за Доркасою: постой… Я хочу знать… О! сударыня, онъ харкаетъ кровью! конечно повредилася у него кровь, я въ томъ увѣрена!
Моя любезная почти однимъ шагомъ дошла до моего покоя, и приближившись ко мнѣ, съ наполненнымъ нѣжностію безпокойствіемъ сказала: что у васъ такое? все ли вы здоровы,г. Ловеласъ?
,,О моя любезнѣйшая! очень здоровъ, очень здоровъ, отвѣчалъ я слабымъ голосомъ. Ето ничего; никто не долженъ безпокоиться. Мнѣ въ одну минуту будетъ гораздо легчѣ.,, Я не имѣлъ нужды въ притворствѣ дабы ее обмануть, ибо я страдалъ какъ осужденной, хотя болѣе не харкалъ кровью.
Однимъ словомъ, Белфордь, я достигъ до моего измѣренія. Я вижу, что меня любятъ: я вижу, что всѣ учиненныя мною обиды преданы забвенію, теперь снова могу я начинать оныя. Я тебя пренебрегаю любезная моя дѣвица Гове и госпожа Товнсендъ! какъ можете всѣ вы мнѣ противоборствовать? Скройтесь отъ меня съ своими хитростями. Чтобъ не было здѣсь другаго хитреца, кромѣ меня, и чтобъ самыя пріятныя благосклонности моей любезной не были мнѣ возбраняемы.
Никто здѣсь болѣе не сумнѣвается, чтобъ она меня не любила. Нѣсколько разъ слезы появлялись на глазахъ ея, смотря на мое состояніе. Она не противилась, когда я взялъ ея руку, и цѣловалъ ее столько, сколько мнѣ было угодно. По случаю нѣкоторыхъ разговоровъ госпожи Синклеръ, которая укоряла меня, что живу весьма уединенио, она понуждала меня прогуляться; но совѣтовала мнѣ, обязательнѣйшими словами, стараться о своемъ здоровьѣ. Она также совѣтовала мнѣ призвать врача. Богъ, сказала она мнѣ, создалъ для насъ врачей.
Я не сего мнѣнія, Белфордъ. Дѣйствительно, Богъ создалъ насъ всѣхъ. Но я думаю, что моя любезная хотѣла сказать врачество, вмѣсто врачей, тогда ея мнѣніе весьмабъ могло быть вразумительно въ смыслѣ сей простой пословицы, Господь невидимо посылаетъ пищу, а злой духъ оную похищаетъ.
Я вскорѣ почувствовалъ выздоровленіе. Принявъ изъ дражайшихъ ея рукъ цѣлебное лѣкарство.
Когда она понуждала меня прогуляться; то я ее спрашивалъ, удостоитъ ли она меня чести ѣхать со мною въ одной карстѣ: я хотѣлъ узнать изъ ея отвѣту, имѣетъ ли она намѣреніе уѣхать куда во время моего отсудствія.
Она мнѣ отвѣчала, что естьлибъ не была увѣрена, что носилки послѣ моего припадка гораздо для меня удобнѣе; то съ великимъ бы удовольствіемъ сдѣлать мнѣ компанію согласилась.
Не сіе ли то величайшее почтеніе? Я еще однажды поцѣловалъ ея руку: а ей сказалъ что она совершенно милостива; я сожалѣю что не заслужилъ болѣе оной благосклонности, но что я не усматриваю предъ нами, ничего иннаго кромѣ благополучныхъ дней; что ея присудствіе, и великодушное участіе, которое она принимаетъ въ моемъ припадкѣ, привели меня въ совершенное здравіе; что я, со всемъ здоровъ, что не чувствую болѣе ни малѣйшей болѣзни; но поелику она желала, чтобъ я нѣсколько прогулялся, то прикажу подать носилки. О дражайшая моя Кларисса! присовокупилъ я, хотябъ сія болѣзнь произходила отъ прошедшихъ моихъ печалей, и сожалѣній, что привелъ васъ въ гнѣвъ, но все сіе вознаграждено вашею милостію. Вся сила лѣкарства состоитъ въ вашей улыбкѣ и во взорѣ вашемъ. Прошедшее ваше неудовольствіе составляло сію мою болѣзнь.
Въ теченіе сего времени всѣ домашнія госпожи поднявши глаза и руки къ небу, благодарили его за сіе чудо. Видишь ли силу любви, сказала одна тихонько, но такимъ голосомъ, которой можно было разслышать: дражайшій мужъ, сказала другая; и всѣ вмѣстѣ, благополучная чета! колико сіи похвалы ласкали мою любезную! какія искры выходили изъ глазъ ея! не должно говорить чтобъ похвалы огорчали скромность; на противъ того онѣ воспламеняютъ сердце, которое отдаетъ себѣ свидѣтельство въ своемъ достоинствѣ. Онѣ изтребляютъ недовѣрчивость, оживляя въ ономъ бодрость и веселость.
Теперь, Белфордъ, думаешь ли ты, чтобъ болѣзнь ни къ чему не служила? Однако я тебѣ объявляю, что имѣю много другихъ пріятныхъ средствъ, дабы никогда уже не принимать сего проклятаго рвотнаго.
Письмо CCIV.
Въ субботу 27 Маія.
Господинъ Ловеласъ, любезная моя, былъ весьма боленъ. Онъ вдругъ захворалъ. Онъ весьма много харкалъ кровью. Конечно повредилась въ немъ кровь. Онъ вчерашняго вечера жаловался желудкомъ. Я тѣмъ болѣе о томъ соболѣзновала, что опасалась не произошло ли сіе отъ нашихъ сильныхъ словопрѣній. Но виноватали я?
Колико я почитала его на прошедшихъ дняхъ ненависти достойнымъ! Но теперь ясно вижу, что гнѣвъ и ненависть въ моемъ сердце суть не что инное, какъ минутныя движенія. Невозможно, любезная моя ненавидѣть тѣхъ, которые находятся въ смертельной опасности или печали. Я не въ состояніи противиться благодушію ни искреннему признанію въ содѣланномъ преступленіи.
Онъ сколь долго могъ старался скрывать отъ меня свою болѣзнь. Столь нѣженъ, столь почтителенъ даже и въ самой великой скорби! Я бы не желала видѣть его въ семъ состояніи. Сіе зрѣлище весьма сильное сдѣлало во мнѣ впечатлѣніе, находясь еще въ безпокойствіи отъ всѣхъ. Бѣдной молодой человѣкъ; вдругъ занемогъ въ столь цвѣтущемъ здравіи!
Онъ вышелъ со двора; его несли въ насилкахъ; я его къ тому понудила. Но я боюсь, не подала ли ему худаго совѣта, ибо спокойствіе лучше всего въ такой болѣзни. Не надлежало бы весьма торопиться, въ такомъ важномъ случаѣ, полагать свое мнѣніе, не зная совершенно онаго. Я, по справедливости предлагала ему, чтобъ приказалъ позвать лѣкаря, но онъ не хотѣлъ того и слушать. Я весьма почитаю сей факултетъ, и тѣмъ болѣе что тѣ, которые его презираютъ, не имѣютъ уваженія, какъ я то всегда наблюдала, къ основаніямъ почтеннѣйшаго еще людей сословія.
Я тебѣ признаюсь, что мои мысли неспокойны, я опасаюсь, что была излишне открытна предъ нимъ и домашними женщинами. Они могутъ почесть меня извиненія достойною ибо думаютъ, что мы совокуплены бракомъ. Но естьли въ немъ не будетъ довольно великодушія, то можетъ быть по причинѣ сожалѣть стану о семъ приключеніи, которое научитъ меня познавать себя болѣе, нежели знала себя до сего времени, особливо когда я имѣла причину думать, что онъ не очень хорошо поступалъ со мною.