Однако я тебѣ скажу, какъ искренно о томъ думаю, что естьли онъ подастъ мнѣ причину принять опять суровой видъ и держать его въ отдаленности; то надѣюсь что пріобрѣту столько силы, отъ свѣденія о его не достаткахъ, что преодолѣю свои страсти; ибо г. Ловеласъ, любезная моя, не такой человѣкъ, которой бы во всѣхъ частяхъ своего свойства былъ почтенія достоинъ. Чтоже болѣе можемъ мы сдѣлать, какъ управлять самими собою тѣми лучами свѣта, которыя по временамъ насъ освѣщаютъ?
Ты конечно удивляешься, что столь важно разсуждаю о семъ открытіи. Какое дамъ я ему имя? Но какоежъ могу я ему дать? Я имѣю бодрости въ тонкость разсмотрѣть сіе сердце.
Будучи не довольна сама собою, я не смѣю и взглянуть на то, что написала. Впрочемъ я не знаю, какъ бы я могла писать о томъ иначе. Никогда я не находилась въ столь странномъ состояніи; ябъ не могла тебѣ его описать безъ замѣшательства. Была ли ты когда либо въ подобномъ случаѣ, то есть: страшась осужденія моей пріятельницы, но не почитая однако себя достойною онаго.
Я увѣрена токмо въ одномъ; то есть: что я конечно бы оное заслужила, естьлибъ имѣла какую ниесть тайну, которуюбъ отъ тебя скрывала.
Но я не присовокуплю ни единаго слова, увѣряя тебя, что хочу разсмотрѣть себя гораздо строжѣе, и что пребываю твоя
Кларисса Гарловъ.
Письмо CCV.
Въ субботу въ вечеру.
Воздухъ возвратилъ мнѣ совершенное здравіе, изтребя всю мою болѣзнь. Когда сердце спокойно, то можноли имѣть боль въ желудкѣ?
Но прибывши домой, я нашелъ мою любезную въ великомъ безпокойствѣ о новомъ произшествіи. Нѣкто приходилъ освѣдомляться о насъ, и при томъ весьма подозрительнымъ образомъ. Не по имени, но по описанію насъ спрашивали, а сей любопытной былъ лакей въ синей ливреѣ, обложенной широкимъ желтымъ гасомъ.
Доркаса и повариха, которыхъ онъ приказалъ выслать, не хотѣли отвѣтствовать на его вопросы, естьли не изъяснитъ своихъ причинъ, и отъ кого присланъ; онъ отвѣчалъ, столь же кратко, какъ и онѣ, что естьли онѣ находитъ затрудненіе съ нимъ объясниться; то можетъ быть менѣе скроютъ то отъ кого ниесть другаго и потомъ въ великой досадѣ ушелъ.
Доркаса съ торопливостію взошла къ своей госпожѣ, которую привела въ безпокойство не токмо извѣстіемъ о произшествіи, но еще болѣе собственными своими догадками; присовокупляя къ тому, что ето былъ человѣкъ весьма худаго вида, и она увѣрена, что онъ пришелъ не съ хорошими намѣреніями.
Ливрея и знаки человѣка подали причину къ старательнымъ обыскамъ, которые не менѣе были подробны, какъ и увѣдомленія. Боже мой, Боже мой, вскричала моя любезная, и такъ безпокойствіямъ не будетъ конца? ея воображеніе предствило ей всѣ нещастія, коихъ она должна опасаться. Она желала, чтобъ г. Ловеласъ скорѣе возвратился.
Г. Ловеласъ возвратился, будучи исполненъ жалостію, благодарностію, почтеніемъ и любови, дабы возблагодарить дражайшую свою Клариссу и прославить ее чудомъ, которое она явила въ столь скоромъ излѣченіи. Со всѣми обстоятельствами Доркаса разсказала ему о приключеніи, а дабы умножить ужасъ своей госпожи, то сказала намъ, что у того человѣка было лице запекшеся отъ солнца, и что онъ казался быть морскимъ.
Заключили, что ето конечно долженъ быть матросъ Капитана Синглетона. И такъ вопервыхъ надлежало думать, что нашъ домъ со всѣхъ сторонъ окруженъ будетъ корабельнымъ екипажемъ, тѣмъ болѣе что слѣдуя увѣюмленію дѣвицы Гове, корабль капитана не далѣе Ротергита.
Не возможно, сказалъ я. Предъ такимъ предпріятіемъ не было бы начато столь мало вразумительное увѣдомлѣніе. Для чего бы ето не могъ быть человѣкъ двоюроднаго вашего брата Мордена, которой принесь вамъ извѣстіе о его прибытіи, и увѣдомить васъ о его посещеніи.
Сіе изъясненіе ей понравилось. Ея опасенія изчезли. Она поздравляла меня совершеннымъ выздоровленіемъ; и учинила сіе весьма пріятнымъ видомъ.
Но разговоръ нашъ не много продолжался, когда Доркаса пришедъ къ намъ сказала съ великимъ ужасомъ, что лакей, тотъ самой лакей, стоитъ еще у дверей, и спрашиваетъ, не въ семъ ли домѣ живутъ г. и госпожа Ловеласъ? Онъ не имѣетъ ни какого худаго намѣренія, сказалъ онъ Доркасѣ. Но сіе примѣчаніе было доказательствомъ моей любезной, что намъ угрожаетъ какое ниесть величайшее нещастіе. Но поелику Доркаса ни чего на то не отвѣчала; то я предложилъ ей, что сойду самъ и выслушаю, о чемъ онъ говорить хочетъ. Я вижу, сказалъ я воображаемыя вами опасенія и нетерпѣливость, дражайшая моя, угодно ли вамъ сойти вмѣстѣ? вы войдете въ залъ, въ коемъ можете слышать, не будучи сами примѣчены все то, что мы будемъ говорить у дверей.
Она на то согласилась. Мы сошли: Доркаса приказала подойти служителю. Я его спрашивалъ, чего онъ хочетъ, и чаю онъ имѣетъ сказать господину или госпожѣ Ловеласъ. По многихъ поклонахъ сказалъ онъ: я увѣренъ, что имѣю честь говорить съ самимъ господиномъ Ловеласомъ. Я хочу спросить, г. мой, здѣсь ли вы живете, и можно ли съ вами говорить, или вы по крайней мѣрѣ здѣсь остановились на нѣсколько времени?
Отъ кого ты дружокъ?
Отъ одного дворянина, которой приказалъ мнѣ отвѣчать на сей вопросъ только то, что онъ другъ г. Юлію Гарлову, старшему дядѣ госпожи Ловеласъ.
При семъ имени любезная моя особа едва не упала въ обморокъ. Она въ то время приняла нѣсколько солей; и тотчасъ отъ того избавилась.
Скажи мнѣ, мой другъ, не знаешь ли ты Полковника Мордена?
Нѣтъ, г. мой; я и имени сего никогда не слыхалъ.
Ни Капитаиа Синглетона?
Нѣтъ, г. мой, но мой господинь такъ же канитанъ.
Какъ его фамилія?
Я не знаю, долженъ ли я то сказать.
Нѣтъ въ томъ ничего худаго сказать мнѣ его имя, естьли ты пришелъ съ честными намѣреніями.
Весьма съ честными, г. мой, ибо мой господинъ такъ сказалъ: да и во всемъ свѣтѣ нѣтъ честнѣе моего господина. Онъ называется, г. мой, Капитанъ Томлинсонъ.
Я не знаю сего имени.
Такъ, и я думаю, г. мой. Онъ мнѣ сказалъ, что не имѣлъ чести быть съ вами знакомъ, но что, не взирая на сіе, его посещеніе не будетъ вамъ противно.
Въ сіе время подошедши я къ залу, сказалъ: знаетели вы любезнѣйшая моя Капитана Томлинсона, друга вашего дяди?
Нѣтъ, отвѣчала моя красавица; но у моего дяди есть такіе друзья, которыхъ я не знаю, и трепеща спросила меня, какъ я думаю о семъ приключеніи?
Надлежало сперьва отпустить посланца. Естьли твой господинъ, сказалъ я ему, имѣетъ нѣчто переговорить съ г. Ловеласомъ; то ты можешь его увѣришь, что г. Ловеласъ живетъ здѣсь, и съ нетерпѣливостію будетъ ожидать его посещенія.
Любезнѣйшая моя Кларисса опасалась, что я, для собственной безопасности, склонился на то весьма легкомыслѣнно. Посланецъ ушелъ, между тѣмъ какъ я, дабы предупредить удивленіе мой любезной, притворился будто удивляюсь что Капитанъ Томлинсонъ, которой былъ увѣренъ что я точно дома, не написалъ ни двухъ словъ посылая своего человѣка вторично.
Въ самое то время, боясь не было ли сіе изобрѣтеніе Жамеса Гарловъ, которой любитъ такія пронырства, [прибавилъ я,] хотя и не имѣетъ къ тому способности, я подалъ нѣкоторыя главныя наставленія домашнимъ женщинамъ и служителямъ, не упустя, естьлибъ дѣло было явное, собрать всѣхъ людей; а моя любезная рѣшилась не выходить со двора, до того времени, пока не кончится сіе дѣло.
Здѣсь принужденъ былъ я кончить, хотя и въ срединѣ столь важнаго повѣствованія. Я присовокупляю токмо, что бѣдной Белтонъ имѣетъ въ тебѣ нужду; ибо мнѣ ни для кого въ свѣтѣ не льзя удалиться. Мовбре и Турвилль весьма мучатся какъ бродяги не имѣющіе начальника, помощи и утѣшенія, съ того времени какъ у нихъ не стало ни тебя ни меня, для управленія ими. Увѣдомь меня въ какомъ состояніи твой дядя.
Конецъ шестой части.