Ну и где теперь величественные стены гордого Карфагена? Где морская слава его знаменитой гавани? Где многочисленные войска? Где его неисчислимая кавалерия? Где его горделивый дух, неудовлетворенный гигантскими пространствами захваченной Африки? Фортуна поделила их между двумя Сципионами. Но память о доблестном деянии Филенов не изгладилась даже после падения их страны. Нет ничего бессмертнее доблести, добытой душами и руками смертных.[414]
⠀⠀ ⠀⠀
Это благочестие было исполнено юношеского пыла. Но и Аристотель, уже в преклонных годах и весь покрытый морщинами, не забывал заботиться о благе своей отчизны, которую вражеское оружие почти сравняло с землей. Он, лежа в постели в Афинах, тем не менее возродил родной город руками македонян, которые ее разрушили. Так что разрушение города Александром по сравнению с восстановлением его Аристотелем вовсе не впечатляет.
Очевидно, что люди всех сословий и возрастов возвышаются благодаря обильному и интенсивному благочестию по отношению к отчизне. Множество блистательных примеров, известных во всем мире, лишь подтверждает священнейшие законы природы.[415]
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
О любви и нежности родителей к детям
⠀⠀ ⠀⠀
7. Предисловие. Пусть теперь родительское прощение по отношению к детям распустит паруса благочестивого и миролюбивого чувства и, подстегнутое попутным ветром, принесет с собой приятный и чарующий дар.
7.1. После пятого консульства, снискав величайшую славу за свои доблести и за свою жизнь, Фабий Руллиан не уклонился от того, чтобы завершить тяжкую и опасную войну в качестве легата у своего сына Фабия Гургита. Потому что он хотел помочь ему духовно, хотя его совсем преклонный возраст был бы более уместен для ложа, нежели для трудностей сражений. Однако он с превеликим желанием сопровождал на коне своего сына, которого когда-то ребенком возил с собой в собственных триумфальных процессиях. Ибо он видел себя творцом этого славного шествия, но не простым участником.[416]
7.2. Отцовский жребий римского всадника Цезетия менее блистателен, но его нежность вполне сопоставима. Цезарь, теперь уже победитель всех врагов, и внешних, и внутренних, приказал ему отречься от сына, потому что, когда тот был народным трибуном, то вместе со своим коллегой Маруллом возбуждал ненависть к нему, говоря, что он стремится к царской власти. Цезетий отважился ответить так: «Ты скорее лишишь меня всех сыновей, Цезарь, чем я одного из них исключу из цензового списка». У него было два высокоодаренных сына, которым Цезарь обещал благорасположение и содействие в карьере. Исключительная мягкость божественного принцепса обеспечила безопасность отца. Но разве может кто отрицать, что его дерзновенная попытка выше обычного человеческого деяния, ибо он обратился к тому, у ног которого лежал уже весь мир?[417]
7.3. Не знаю, может быть, любовь к сыну Октавия Бальба еще более живая и горячая. Занесенный триумвирами в проскрипционный список, он уже покинул свой дом через заднюю дверь и готов был спасаться бегством, которому ничто не препятствовало, как вдруг раздался ложный крик соседей о том, что сын его, оставшийся дома, убит. И он вернулся встретить смерть, от которой бежал, отдал себя в руки стражей и погиб. Без сомнения, мгновение неожиданного счастья, когда он увидел сына невредимым, он счел более ценным, нежели собственную жизнь. И сколько страдания было в глазах юноши, увидевшего, как его любимейший отец умирает за него![418]
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Внешние примеры
⠀⠀ ⠀⠀
Обратимся теперь к более приятным историям. Антиох, сын царя Селевка, был охвачен безграничной страстью к своей мачехе Стратонике. Сознавая нечестивость этой сжигавшей его страсти, он утаил рану нечестивого сердца с помощью благочестивого притворства. Различные страсти, бушевавшие внутри него, горячее желание и глубокий стыд довели его до истощения. Он уже лежал в постели, готовясь к смерти, близкие оплакивали его, отец в глубоком горе размышлял о смерти единственного сына и своей несчастной доле. Вся семья выглядела скорее простой, нежели царской. Но это облако страдания рассеял математик Лептин или, как полагают иные, врач Эразистрат. Сидя рядом с Антиохом, он стал наблюдать за ним и заметил, что когда входила Стратоника, тот краснел, дыхание прерывалось, а после ее ухода, наоборот, бледнел и начинал тяжело дышать. Более тщательное наблюдение открыло ему истину. Пока Стратоника входила и выходила, он держал юношу за запястье и по пульсу, который то учащался, то затухал, определил природу болезни и рассказал об этом Селевку. А тот, не колеблясь, уступил свою самую дорогую супругу сыну, видя в такой глубокой любви перст Фортуны и веря, что притворство в сокрытии стыда уже почти довело его до смерти. Представим себе этого царя, старого и любящего человека: сколько же преград пришлось одолеть отцовской нежности![419]
414
Ср.:
415
Город Стагира, родина Аристотеля, был разрушен в 342 г. до н. э. Филиппом II, но и восстановлен либо им, либо Александром. Ср.:
418
43 г. до н. э. Ср.:
419
Антиох I, сын Селевка I, царствовал в 280–261 гг. до н. э. Ср.: