Кир Старший также явил отнюдь не пустое доказательство необоримой неизбежности рока. Его дед с материнской стороны, Астиаг, тщетно пытался освободиться от двух снов, связанных с рождением Кира и предвещавших ему власть над всей Азией. Он увидел во сне, что его дочь Мандана утопила в своей моче все азиатские народы. Поэтому он приказал выдать ее замуж не за знатнейшего из мидян, не позволив тем самым царскому достоинству проникнуть в его семью, но за перса среднего достатка. Астиаг понял, что предсказание относится к рождению Кира, особенно когда через некоторое время в другом сне увидел, как из чрева Манданы выросла виноградная лоза и разрослась так, что закрыла все части его владений. Он сам себя укорил в попытке, следуя людским советам, воспрепятствовать блистательной судьбе своего отпрыска, продиктованной небесами.[72]
Мавзолей Кира Великого
VI век до н. э.
Пасаргады, Иран
Пока Дионисий Сиракузский скрывался еще в частных владениях, некая женщина из Гимеры, из достаточно известной семьи, увидела во сне, как она взошла на небо. И там, обходя чертоги богов, она обнаружила мужчину мощного телосложения со светлыми волосами и веснушчатым лицом, закованного в цепи и распростертого у подножия трона Юпитера под его ногами. На вопрос, кто это, юноша, который был ее проводником на небесах, ответил, что он являет собой страшную судьбу Сицилии и Италии и что, как только его освободят от цепей, разрушит многие города. На следующий день она рассказала об этом сне. Тогда судьба, враждебно настроенная к свободе Сиракуз и жизни невинных людей, высвободила Дионисия из заключения и наслала его на мирную жизнь и покой, подобно раскату грома. Когда женщина увидела Дионисия, входящего в Гимеру, посреди толпы, которая приветствовала его, она закричала, что именно этого человека видев в своем сне. Об этом рассказали тирану, дав ему повод расправиться с ней.[73]
Сон матери того же Дионисия оказался менее опасным. Пока она носила ребенка в утробе, ей приснилось, что она родит младенца-сатира. Посоветовавшись с толкователем предзнаменований, она получила ответ, что он станет самым знаменитым и могущественным из всех греков.[74]
Карфагенский военачальник Гамилькар при осаде Сиракуз поверил услышанному во сне голосу, возвестившему, что на следующий день он будет обедать в городе. Радуясь, поскольку божество возвестило победу, он подготовил войско к сражению. Однако между сицилийцами и пунийцами вспыхнула ссора, и тогда сиракузяне быстрым натиском овладели его лагерем, а его самого в цепях доставили в город. И тогда, введенный в заблуждение не столько сном, сколько надеждой, он действительно пообедал в Сиракузах, но в качестве пленника, а не победителя, как рассчитывал.[75]
Алкивиад также обнаружил свой конец в ночном видении, которому не поверил. Он обнаружил себя во сне завернутым в плащ свой подруги, а потом увидел себя в том плаще бездыханным и непогребенным.[76]
Следующий сон более продолжителен, но заслуживает внимания из-за насыщенности зрительными образами. Два друга из Аркадии путешествовали вместе до Мегары. Один остановился в частном доме, а другой — в гостинице. Первый, который был в частном доме, увидел во сне, что товарищ умоляет прийти к нему на помощь, потому что держатель гостиницы заманил его в предательскую ловушку, и что он спасется от нависшей над ним беды, если друг его быстро вытащит. Пробужденный сном, этот человек вскочил с ложа и бросился искать гостиницу, где расположился его спутник. Но губительная судьба заставила его отказаться от своего благородного намерения как совершенно ненужного, и он вернулся в постель и вновь заснул. Тогда друг еще раз предстал перед ним, раненый, и стал убеждать его, поскольку он отказался помочь ему при жизни, отомстить за него после смерти. Потому что, как он объяснил, его, убитого владелецем гостиницы, в данный момент везут через городские ворота в телеге, заполненной навозом. Возбужденный повторяющимися мольбами своего друга, он кинулся к воротам, захватил повозку, описанную ему во сне, и добился того, что хозяин гостиницы был приговорен к самому суровому наказанию.[77]