6.9. Однако вернемся к Массилии, от которой я немного отвлекся. Так вот, в этот город никто не может войти с оружием, но должен оставить его на хранение, а затем, при выходе из города, получить назад. Вот почему их гостеприимство столь расположено к иноземцам, но в то же время охраняет их самих.
6.10. Когда покидаешь их стены, сталкиваешься с одним древним галльским обычаем. Дело в том, что у них вошло в привычку давать в долг деньги, которые затем должны быть выплачены им в царстве мертвых, поскольку они уверены, что души людей бессмертны. Назвал бы я их глупцами, если бы был уверен, что они носят штаны, потому что и Пифагор носил паллий.[139]
6.11. Философия галлов жадная и ростовщическая, у кимвров и кельтиберов она проворная и крепкая. Они ликуют в сражении, в преддверии славной и счастливой жизни, но горько рыдают в болезнях, словно готовятся к смерти в бесчестье и несчастье. Кельтиберы даже считали нечестием, если они выживали в битве, где погибал полководец, за которого они давали обет заплатить жизнью. Особенно похвальным у того и другого народа было присутствие духа, — они считали, что безопасность отчизны поддерживается храбростью, а дружба должна быть преданной и непоколебимой.[140]
6.12. Народ фракийцев заслуживает похвалы за свою мудрость, поскольку у них в обычае дни рождения отмечать со слезами, а похороны с радостью. Без всяких наставлений со стороны ученых мужей они сознают правдивую природу нашего жребия. И прочь отсюда, сладость естественной жизни, которая принуждает страдать, если нельзя отыскать ничего более счастливого и благословенного, нежели конец жизни в сравнении с ее началом.
6.13. И в общем правильно поступают ликийцы, когда во время траура облачаются в женские одежды, потому что, утомленные неприглядностью собственного одеяния, они стремятся таким образом быстрее преодолеть никчемную скорбь.[141]
6.14. Но зачем же мне все время восхвалять за подобное благоразумие только храбрейших мужей? Давайте-ка взглянем на индийских женщин. По национальному обычаю у мужчины имеется много жен, и после смерти мужа они собираются для споров насчет того, кого из них он больше любил. Ликующая победительница, провожаемая родственниками и друзьями, с радостным лицом восходит на погребальный костер мужа и сгорает вместе с ним как счастливейшая из женщин. А проигравшие со скорбью и печалью остаются жить. Поставь в середину дерзость кимвров, добавь веру кельтиберов, соедини с бесстрашной мудростью фракийцев, прибавь сюда еще умело найденный способ избавляться от скорби у ликийцев, и все равно ничто из этого ты не сможешь поставить над индийским костром, когда супружеское благочестие влечет к немедленной смерти, как будто возводит на брачное ложе.[142]
6.15. Теперь я бы упомянул здесь о безнравственности пунийских женщин, тем более постыдной в сравнении. В городе Сикка имеется храм Венеры, где собираются матроны и откуда отправляются продаваться за деньги, смешивая честное супружество с бесчестными связями.[143]
6.16. А вот у персов в ходу похвальный обычай: не смотреть на своих детей, пока тем не исполнится семь лет, чтобы легче перенести их возможную утрату.[144]
6.17. И не следует порицать нумидийских царей, которые, по своему национальному обычаю, не должны целовать никого из смертных. Кто бы ни находился на вершине, для большего уважения он должен быть свободным от всякой низкой и истертой привычки.[145]
О военном деле
7. Предисловие. Теперь я перехожу к украшению и опоре Римской империи, сохранившейся в нетронутом виде вплоть до нашего времени благодаря здравой непреклонности, — к самым твердым узам военной науки, в недрах и под защитой которой пребывает в безмятежном и спокойном мире наше государство.
139
Здесь речь идет о переселении душ, что утверждал Пифагор и во что верили галлы. См.:
140
Ср.:
143
Скорее всего имеется в виду культ Астарты. Город Сикка известен также под названием Новая Цирта, или Цирта. О храмовой проституции писали многие авторы, в частности см.: