О дружбе
7. Предисловие. Теперь давайте обратимся к узам дружбы, могущественным и стойким, не уступающим силам кровного родства, но даже более верным и надежным, чем последние, ибо те образуются по случаю рождения, случайно, а первые возникают на основе твердой уверенности. Скорее можно безответственно избегнуть родственных уз, нежели дружеских, поскольку первое не обязательно попадает под законное обвинение, а второе как раз открыто для такого обвинения. По-настоящему верные друзья познаются в тревожные времена, когда всякое благодеяние исходит от устойчивой доброй воли. Культ счастья скорее обязан лести, чем глубокому уважению: всегда люди думают, как бы больше извлечь, чем потратить. Больше того, люди с разбитыми судьбами больше нуждаются во внимании друзей для защиты или утешения. Счастливые и процветающие деяния, подкрепленные божественной помощью, особенно не нуждаются в человечности. Поэтому и память потомства скорее связана с теми, кто не отвернулся от изменчивых судеб своих друзей, чем с теми, кто продолжал наслаждаться счастьем жизни. Кто помнит друзей Сарданапала? А Ореста знают все, причем более потому, что другом его был Пилад, а не потому, что отец его Агамемнон. Дружба первого совершенно погрязла в удовольствиях и роскоши, а дружба вторых в тяжелых и жестоких условиях стала примером утешения в страданиях. Но почему это я начинаю с внешних дел, ведь есть и наши примеры.[329]
7.1. Тиберий Гракх заслуженно считался врагом отечества, ибо власть свою поставил над общим благом. Но какое постоянство он показал в дружбе, даже с учетом его неправедного решения по поводу Гая Блоссия из Кум, достойно рассмотрения. Объявленный врагом, приговоренный к смерти, лишенный похоронных почестей, он не утратил уважения Блоссия. Сенат назначил консулов Рупилия и Лената ответственными за наказание сторонников Тиберия по обычаю предков. Тогда Блоссий пришел к Лелию, чьими советами обычно пользовались консулы, чтобы просить прощения за содеянное, ссылаясь в свое оправдание на дружбу. Тот спросил: «Ну а если бы Гракх велел тебе поджечь храм Юпитера Лучшего и Величайшего, ты бы подчинился, исходя из дружбы, о которой так много говоришь?» Блоссий ответил: «Гракх никогда не приказал бы такого». И это еще не все: он отважился защищать характер Гракха в присутствии всего сената. Но то, что последовало, оказалось еще отважнее и опаснее. Придавленный обвинениями Лелия, он продолжал держаться твердо и признался наконец, что сделал бы все, что повелел Гракх. А придержи он язык, кто бы счел его преступником? И кто бы не назвал его вполне разумным, если бы он отвечал лишь то, что нужно? Но Блоссий не стал защищать свою жизнь почетным молчанием или разумными речами, потому что не хотел, чтобы стерлась память о несчастливой дружбе.[330]
7.2. В той же семье встречаем примеры крепкого постоянства в дружбе. Когда Гай Гракх был сражен и оказался беспомощным, когда отвернулась от него судьба и раскрыли его заговор, только два друга, Помпоний и Леторий, пришли к нему на помощь и закрыли его своими телами от летящих со всех сторон копий. Чтобы облегчить ему бегство, Помпоний на какое-то время устроил беспорядочную потасовку у Тройных ворот и уже не смог оттуда выбраться. Изнуренный многочисленными ранами, он погиб, я думаю, неохотно уступив смерти.
А что до Летория, он встал у Сублидийского моста и мужественно и горячо защищал его до перехода Гракха, а затем, сломленный превосходящими силами, пронзил себя мечом и бросился в Тибр, напомнив тем самым подвиг Горация Коклеса, то есть к простой дружбе добавились преданность отчизне и добровольная гибель. И какими замечательными воинами стали бы Гракхи, последуй они стопами отца или деда по матери!
А с каким чувством, с какой решимостью помогли им в их трофеях и триумфах за неправедное дело их верные спутники Блоссий, Помпоний и Леторий! Следуя дружбе, они подчинились зловещим ауспициям, но их примеры чем несчастнее, тем убедительнее.[331]
329
330
132 г. до н. э.
331
121 г. до н. э. О Помпонии см. у Веллея Патеркула (II.6.6.). Здесь с Коклесом сравнивается именно он. См. также: Максим, III. 2.1. Сублицийский мост — самый древний в Риме, построенный в честь подвига Коклеса. Дед по матери — Сципион Старший. Ср.: