4.4. В благочестии с ним соперничает Марк Котта. Едва он надел мужскую тогу, как спустился с Капитолия, чтобы возбудить судебный процесс против Гнея Карбона, осудившего в свое время его отца, и таким образом вступил во взрослый возраст, счастливо начав проявление своих природных способностей и исправление гражданских обязанностей.[388]
4.5. Для Гая Фламиния отцовский авторитет был не менее могуществен. В качестве народного трибуна он предложил закон, согласно которому поля Галлии должны распределяться, несмотря на сопротивление сената. На него наседали с просьбами и угрозами, но он не испугался даже возможного призыва в армию и продолжал настаивать на своем предложении. Он уже стоял на рострах, готовясь приступить к голосованию, но тут отец положил ему на плечо руку, и он, подчиняясь семейной власти, спустился с ростр. А собрание народа никоим образом, даже еле слышным шепотом, не выразило ему никакого порицания.[389]
4.6. Велики примеры мужского благочестия, но думаю, что поступок Клавдии, девы-весталки, выглядит еще более сильным и душевным. Она заметила, как жестокая рука народного трибуна стащила с триумфальной колесницы ее отца, с поразительной быстротой протиснулась между ними и сумела потушить вспыхнувший огонь враждебности. Так отец справил свой триумф на Капитолии, а дочь — свой, у храма Весты, и невозможно определить, кому более воздается: спутнику победы или благочестия.[390]
4.7. Простите меня, древнейшие очаги, и вы, вечные огни, даруйте мне прощение, потому что сейчас путь нашего труда отклонится от самого священного вашего храма и поведет нас к месту, скорее необходимому, нежели прославленному. Ибо никакая жестокость Фортуны, никакое запустение не обесценивают дорогое благочестие, а вот дела судебные чем более приземленны, тем точнее.
Некий претор передал триумвиру женщину благородных кровей, приговоренную перед трибуналом к смертной казни, чтобы в тюрьме привести приговор в исполнение. Страж сжалился над ней и отложил казнь. Более того, он даже позволил дочери этой женщины навещать ее, но только после того, как старательно ее осмотрел, чтобы она не принесла с собой ничего из еды, ибо надеялся, что узница просто умрет от голода. По прошествии нескольких дней, он спросил себя, отчего же она до сих пор жива. Проследив за ней более тщательно, он увидел, как дочь, обнажив грудь, утоляет своим молоком голод матери. Об увиденном он сообщил триумвиру, тот — претору, а претор — коллегии судей, и в результате женщину помиловали. До какой степени развивается благочестие, чего только оно не изобретает? С его помощью был найден новый способ спасти родительницу в тюрьме. Что еще более неожиданно и неслыханно, как то, что мать кормилась грудью своей дочери? И можно было бы думать, что таковое против природы, если бы первым законом природы не была любовь к родителям.[391]
Внешние примеры
Давайте теперь рассмотрим в качестве примера для подражания случай с благочестием Перо. Ее отец Микон, сраженный похожей судьбой, был также взят под стражу. И она его, совсем уже старого, будто ребенка, кормила своей грудью. С глубоким изумлением взирают глаза людей на картину, изображающую тот давнишний случай, и вспоминаются тогда его особенности, и кажется, что в этих молчаливых линиях просыпаются живые и дышащие тела. Ведь душе необходимо припоминание событий далекого пошлого, хотя и недавно нарисованных, но действующих сильнее, нежели литературные свидетельства.[392]
И о тебе я не умолчу, Кимон, ибо ты, не задумываясь, добровольно облекся в цепи, дабы выкупить похороны твоего отца. И хотя потом судьба вознесла тебя, сделав великим гражданином и полководцем, ты заслужил большей славы в тюрьме, нежели в курии. Доблесть часто вызывают необычайное восхищение, вот благочестие вызывает любовь и все, что с ней связано.[393]
391
Около 151 г. до н. э. Аналогичный рассказ см. у Плиния Старшего (Естественная история, VII.121).