– Уволю всех на хрен! – рявкнул Дмитрий. – Куда смотрели? Зажрались тут у меня! Расслабились от сытой жизни! – Дмитрий с искаженным от гнева лицом повернулся к телохранителям. Я тоже бросила на них взгляд. Они были белее мела. – Как она на борт с этим поднялась?!
– М-да, в наше время, похоже, лучше летать рейсовыми самолетами, – сказал продюсер, ни к кому конкретно не обращаясь.
Дмитрий и его покрыл. Я никогда не понимала выражения «сплошной мат». Не может быть «сплошного мата». Он должен разбавляться другими словами. Но тут я впервые услышала, что это такое, причем в исполнении совершенно разных людей.
Маргарита невозмутимо стояла со шнуром в руках. Теперь у нее на губах появилась легкая улыбка. Но неужели третий телохранитель, стюардесса и пилоты ничего не слышат? Или они связываются с землей? Хотя чем тут может помочь земля… Надо что-то делать самим!
Внезапно я поняла, что меня безудержно клонит в сон. Что за странная реакция? Я, правда, никогда раньше не оказывалась в подобной ситуации, но даже предположить не могла, что мне захочется спать. Когда твоя жизнь под угрозой, спать не должно хотеться!
– Вы мне все осточертели! – сказала Маргарита.
Это были последние слова, которые я слышала. Потом перед глазами мелькнула какая-то яркая вспышка – и все…
Глава 4
Вася
Три дня спустя в Париже
Вася промучился весь путь до Парижа. Он не любил никуда летать один, но часто приходилось это делать. Бизнес. И на этот раз он отправился в путешествие в одиночестве. Так было надо. Так того требовало дело. А если дело требует, значит, надо. Вася был деловым человеком и весьма успешным. Даже очень успешным. Если вспомнить, что он родился в бараке в Кронштадте, когда Кронштадт был еще закрытым городом, а теперь в одиночестве проживает в огромных апартаментах неподалеку от Летнего сада… Да, конечно, иногда у него появляются женщины, но они все – подруги на одну ночь.
У Васи получилось все, кроме устройства личной жизни. Из-за этого очень переживала мама, мечтавшая о внуках. Мама так и живет в Кронштадте, конечно, не в бараке, а в отдельной квартире. Он был готов купить маме любую, в любом месте, но она осталась в той однокомнатной, которую в советские времена государство выделило им с Васей. В соседних квартирах и подъездах поселились соседки из барака. Мама не хотела лишаться общения. Что бы она стала делать в отдельной Васиной квартире в центре Петербурга, в доме, где живут одни обеспеченные граждане? Вот если бы внуки появились… Тогда бы мама с радостью переехала и нянчилась. Но внуки не намечались даже в проекте. В Кронштадте мама общалась с теми, кого знала с молодости. Их дети тоже разъехались – если вообще были живы.
Отец погиб по пьяному делу, когда Вася еще в школу не ходил. И все их соседи мужского пола – любого возраста – к этому времени или уже лежали в сырой земле, или пили по-черному, или пребывали в местах не столь отдаленных. Никакого другого варианта для жителей барака, где родился Вася, не существовало. Или одно, или второе, или третье. Скорее – все варианты в порядке очередности. Пить на малой Васиной родине начинали очень рано (те, кто не служил на военно-морской базе, хотя и на базе тоже пили), правда, отдать должное, наркотой не баловался никто. Не наше это, не русское. Тем более в советские времена… Вася тогда про наркотики даже не слышал (ну если только какой-то далекий звон), что теперь казалось странным. Теперь же, как думал Вася, наркоманов стало не меньше, чем алкоголиков, и все молодые. В годы же Васиного детства по пьяни совершались преступления, люди отправлялись в восточном или северном направлении. После барака некоторые на зоне отдыхали… Сосед говорил, что пока сидел в «Крестах», язву вылечил! И питание было нормальным (по сравнению с тем, чем «угощали» в семье), и врачебная помощь ему оказывалась, и не на полу спал, а на нарах. На постельном белье, которым в тюрьме пользовался в первый раз в жизни! Человек, попавший в тюрьму после барака на свободе, сожалел, что раньше не совершил какого-нибудь преступления. Кому сказать – не поверят, но это было так. А некоторые умирали до того, как отправиться по этапу, не успев совершить в жизни вообще ничего.
Вырвался один Вася. Один из всех поколений. Но он страшно этого хотел. Он не пил, пока шел наверх, ну если только с нужными людьми. Ведь в России же масса вопросов решается за столом и в бане. Но чтобы в одиночестве? Никогда! Ему всегда требовалась компания.
Сейчас она требовалась, как никогда. Вася боялся самолетов, правда, никогда никому в этом не признавался. Но он не мог летать трезвым. И один пить не мог – и не позволял себе. Только один раз попробуешь выпить в одиночестве – и пиши пропало. Все. У него перед глазами были конкретные примеры. А Вася не собирался катиться по наклонной плоскости. Вася собирался и дальше подниматься по лестнице вверх.