Меня внутренне перекосило от его слов. «Не стану хуже относиться»? А разве у него есть повод? Я что, сто рублей у него украла или, может быть, обманула его доверие?
— Коля, убери руки!
— Да не ломайся, ты же не девочка, в самом-то деле…
«Я обезоружена!».
О да, я потеряла главное оружие девушки — её драгоценную девственность. Мне стало противно. Клиенты ко мне уважительнее относились, чем этот «влюблённый».
— Быстро убрал руки! Или я всё дедушке расскажу! Он тебя научит, как с девушками обращаться, — веслом по хребту.
Как ни странно, напоминание о дедушке Колю охладило. Он отпустил меня и потянулся за сигаретами. Нервно выцепил одну из пачки и прикурил дрожащими руками. Прищурился и злобно спросил:
— А дед Иван знает, что ты трахаешься с кем попало в этом своём Питере?
— Не твоё дело. И не смей ему рассказывать, у него сердце больное! Ему нельзя волноваться!
Коля досадливо сплюнул в кусты. Пока он демонстрировал мне своё презрение, я схватила сарафан и достала из кармана телефон. Ух ты, Василий Иванович звонил! И три пропущенных за утро, а я и не слышала. Или мой битый «айфон» снова глючит? Я набрала Василия Ивановича, но он был вне сети.
Коля попросил нормальным, своим обычным голосом:
— Дай-ка мне телефон.
— Зачем? Тут плохо ловит.
— Ну, дай на минутку, хочу посмотреть.
Я протянула ему свой бедный «айфон». Чтобы закрыть трещины на задней панели, я купила чехол из золотой кожи со стразами. Можно было бы поменять панель, но мне не нравилось такое половинчатое решение — я бы всё равно знала, что это тот самый битый телефон. Я хотела купить новый. Позже. Когда этот окончательно сдохнет.
Коля повертел его в руках, стразы ослепительно засверкали на солнце. Попытался открыть, но телефон запросил отпечаток пальца. Коля хмыкнул и протянул мне его обратно, обронив:
— Мне на такой три месяца работать. И не жрать ничего.
У меня снова проснулась к нему жалость, но я быстро взяла себя в руки.
— Это подарок.
Он криво усмехнулся — мол, знаем-знаем, не насосала, а подарили. Я хотела его отбрить, но не успела. Из-за ёлок и берёзок послышалось тихое урчание мотора — всё ближе и ближе. Мы с Колей приплыли на лодке, но к сауне можно было подъехать и на автомобиле — сначала по шоссе, потом по второстепенной дороге, а потом по «козьим тропам», знакомым только местному населению.
Мы ждали, когда машина выедет из леса. Я плотнее запахнула полотенце, прикрыв грудь. Стало неуютно. Через несколько мгновений, тяжко переваливаясь на камнях и кочках, к сауне подрулил запылённый чёрный джип. Медленно открылась дверь и из неё выглянул взъерошенный Василий Иванович. Не выходя из машины, он сообщил:
— Ласточка моя, я чуть не заблудился в ваших карельских чащобах! Спасибо твоему дедушке, он нарисовал мне подробную карту!
И помахал обрывком телепрограммы.
— О, Василий Иванович… — Если бы из леса выполз трёхглавый дракон, я бы меньше удивилась. — Что вы тут делаете?
— За тобой приехал, собирайся. Сегодня вечером мы должны вернуться в Питер — срочная работа. Я временно отзываю тебя из отпуска, — и он улыбнулся своей белоснежной керамической улыбкой.
В голове пронеслась дикая мысль: «Это Молчанов меня заказал».
Почему Молчанов, с какой стати Молчанов, я ведь о нём почти забыла…
17. Трагедия, комедия, цирк
Мы неслись по трассе Мурманск-Петербург со скоростью сто тридцать километров в час. В новеньком «Ниссане» скорость ощущалась иначе, чем в древних дедушкиных «Жигулях». Казалось, мы едем медленно, можно прибавить ещё. И ещё.
На душе было муторно: Василий Иванович взял от «опасного» человека деньги за то, чтобы убрать меня из Питера на несколько недель, а теперь взял от клиента деньги за то, чтобы привезти меня обратно. Пусть всего на два дня, но всё равно: нарушение договора с «опасным» человеком налицо. Но отказать Юрию Георгиевичу — значило потерять ценного, щедрого и лояльного клиента. Одного из лучших и самых старинных. Василий Иванович не мог так рисковать. Он поставлял Юрию Георгиевичу девушек вот уже двадцать лет, и тот никогда не торговался. Знал, что у Василия Ивановича товар первоклассный: молодой, здоровый и покладистый.