ЖЕНА МОРЯКА
Слеза застыла. Скорбный звук
Нейдёт из уст на помощь ей;
Лишь обруч судорожных рук
Стремится сжать дитя сильней.
Лицо дитяти! Вид иной:
Приотворён улыбкой рот —
Взгляни! заоблачный покой
В душе, столь юной для забот.
Покоя нет в её чертах,
Но бледность, знак тяжёлых чувств;
Знакомых грёз знакомый страх
В морщинах лба, в дрожанье уст.
Свистящий вой издалека
Грозы, застлавшей небосвод,
Подобен крику моряка,
Что бьётся со стихией вод.
Пугают бури голоса
Сомненьем слух. И в этот час
Ниспосылает ей гроза
О мгле и гибели рассказ.
«Близок призрачный корабль,
Дерзок в рвении своём;
Непроглядна сзади даль,
Сверху буря, снизу шторм;
Такелаж на нём скрипуч,
Мачты стон ему в ответ —
Чуть видна на фоне туч,
Клонит тощий силуэт.
Но гляди! Сдаётся он,
Искалеченный борьбой;
Светом молний озарён,
Близок берег роковой.
Чу! Трещит разбитый бок —
Это ветра злой порыв
Или пенистый поток
Ободрал корабль о риф.
Вниз нырок и в небо взмах —
Словно дух, летуч и бел
Он с отчаяньем в глазах
В ночь густую посмотрел.
Может, ищет он во мгле,
Где дразнящая рука
Слабой искоркой к земле
Призывает моряка?
Не жену ль увидеть ждёт
И детей в последний час,
Кто встречал его приход
Вместе плача и смеясь?
Закрутил водоворот —
Смертным ложем станет дно;
Если помощь не придёт —
Значит, сгинуть суждено.
В толкотне за духом дух,
Эти зрелища любя,
Лезут сверху!» — молвя вслух,
Будит женщина себя.
Уходит шторм, стихают вдруг
И крик борьбы, и треск досок,
Единый ухо слышит звук —
Как волны бьются о песок.
Хоть нелегка случилась ночь
С души с рассветом отлегло.
Всё тело вздрогнуло — точь в точь
Попала с холода в тепло.
Она глядит: светлеет мрак;
Слабей ночных видений след.
И лай сторожевых собак —
Кому-то радостный привет!
23 февраля 1857 г.
ПОД ПРИДОРОЖНОЙ ИВОЙ
С округи всей везли гостей,
Звенели короба;
Стояла Эллен меж ветвей,
А рядом шла гульба.
Следила горестно она
За свадьбою крикливой;
Девичья жалоба слышна
Под придорожной ивой:
«Ах, Робин! Думала досель:
Напрасно в чёрный час
Явилась леди Изабель —
Не разлучить ей нас.
Надежды — прах. Я вновь в мечтах,
Как той порой счастливой —
Сто лет назад — твой милый взгляд
Встречала я под ивой.
О, Ива, скрой меня листвой —
Мне слёз не превозмочь.
Поверь, с подружкою-тоской
Пойду я скоро прочь.
Не ждёт помех он в день утех —
И, значит, мне, слезливой,
Пока он тут, забыть приют
Под этой милой ивой.
А смертный срок приблизит рок —
Лежать бы здесь одной,
Чтоб он гулять беспечно мог,
Где я нашла покой.
Ему лишь мрамор сообщит,
Коль бросит взор ленивый:
„Тебя любившая лежит
Под придорожной ивой“».
1859 г. [56]
ЛИЦА В ЗАРЕВЕ КАМИНА
Крадётся ночь, ещё светла,
Но гаснет красная зола,
И мгла виденья привела.
Усадьба-остров, а кругом
Волнует гладь пшеницы шторм —
Здесь мой родной счастливый дом.
Лишь миг — и этот вид пропал,
А в красноте золы предстал
Лица трепещущий овал.
Ребёнок — эльф, ни дать, ни взять;
Мне губки б эти целовать!
А ветер развевает прядь.
Нет, — это девушка; она
Своей красою смущена;
Но, как и те, пропасть должна.
Ах, был я молод, но не мал,
Когда впервые увидал,
Как шторм ей волосы трепал.
Я помню: бился пульс сильней,
В часы, когда, бывало, с ней
Сходились мы среди полей.
Седеет локонов гагат,
Всё отчуждённей вид и взгляд —
Когда б вернуться нам назад!
Когда б, любима и мила,
Со мной ты годы провела;
Когда б сейчас ты здесь была!
И всё звучит сквозь смену сцен
В моей душе без перемен
«Когда б» — тот горестный рефрен.
Мне в скачке нужен был рывок,
Но не дождался и поблёк
Мой верный призовой венок.
И вот мелькают всё быстрей
Видения прошедших дней;
Не различает взгляд частей.
Подсветку, что была красна,
Сменяет пепла белизна;
И снова ночь вокруг одна.
Январь 1860 г. [57]
ВАЛЕНТИНКА
Послана другу, который пожаловался, будто я был в должной мере рад видеть его, когда он приходил, но не обнаруживал тоски по нему, когда он отсутствовал.
Не может разве радость встреч
По-настоящему развлечь,
Коль не идёт о муках речь
При расставанье?
И дружества нельзя беречь
На расстоянье?
И я, заслыша дружбы зов,
Всю радость должен быть готов
(Хотя б она из пустяков)
Отбросить ныне,
Предавшись, по примеру вдов,
Тоске-кручине?
вернуться
57
В первых строках этого стихотворения Кэрролл вспоминает родной домик на севере Англии в деревушке Дэрсбери, графство Чешир, где его жизнь текла до одиннадцатилетнего возраста, когда Чарльз Доджсон-старший получил новый приход в Крофте-на-Тизе (Северный Йоркшир); значительно возросшая к тому времени семья заняла там обширный дом, а сам юный Чарльз Лютвидж отправился в школу пансионного типа — сначала в ричмондскую, а потом в знаменитый Рэгби.