Был светлый вечер, тишина,
Вдали смутнел туман;
Была та девушка стройна,
Несла свой гибкий стан
С предерзкой грацией она.
Хватило взгляда одного,
Улыбки, что лгала, —
Пошёл я следом. Для чего?
Она ли позвала,
Но я подпал под колдовство.
Плоды мелькали средь ветвей,
Цветочки напоказ,
Но всё не так с душой моей
В проклятый стало час.
Как бы сквозь сон меня достиг
Девицы голосок:
«Что наша юность? Всякий миг
С подарками мешок».
Я возразить не смог.
Пригнула ветвь над головой,
Достала дивный плод:
«Вкусите сока, рыцарь мой;
Я после, в свой черёд».
Ужели я в тот миг оглох?
Ужель утратил зренье?
Ведь был в словах её подвох,
В её глазах глумленье.
Я впился в плод, вкусить стремясь;
Мой мозг как пук соломы,
Как факел вспыхнул. Разлилась
В груди волна истомы.
«Нам сладок лишь запретный плод, —
Промолвила девица. —
Кто пищу тайно запасёт,
Тот вдоволь насладится».
«Так насладимся!» — вторил я,
Как будто горя мало.
Увы, былая жизнь моя
С закатом умирала.
Вздымалась чёрная струя.
Девица руку неспроста
Мне сжала. Будто отлегло:
Поцеловал её в уста,
Потом в лилейное чело —
Я начал с чёрного листа!
«Отдам всё лучшее! Гляди! —
Схватил я за руку её. —
Отдам и сердце из груди!»
И вырвал сердце самоё —
И мне она дала своё...
Но вот и вечер позади.
Во тьме я лик её узрел,
Но с наступленьем темноты
Он весь обвял и посерел,
И обесцветились цветы.
Смятенье овладело мной.
Я как затравленный олень
Сбежал. И мнилось, за спиной —
Безжалостная тень,
Летящий зверь ночной.
Но только странно было мне,
Иль это я воображал,
Что сердце смирно, как во сне,
Себя вело, хоть я бежал.
Она сказала: сердце ей
Теперь моё принадлежит.
Теперь, увы, в груди моей
Осколок льда лежит.
А небо сделалось светлей.
Но для кого на косогор
Упал победный свет,
И древних милых звуков хор
Кому принёс привет?
Меня былого нет.
Смеюсь и плачу день за днём;
Помешанным слыву.
А сердце — огрубелый ком,
Уснувший наяву,
Во тьме хранимый сундуком.
Во тьме. Во тьме? Ведь нет: сейчас,
Хотя безумен я,
Но вновь на сердце пролилась
Прозрачного ручья
Живая светлая струя.
Недавно на исходе дня
Я слышал чудо-пенье.
Исторглись слёзы у меня,
Слепое наважденье
Из глаз и сердца прогоня.
«Поющее дитя
И вторящие сада голоса!
О счастье, радость пенья,
Цветы на загляденье,
Вплетённые неловко в волоса —
Простая радость бытия.
Усталое дитя,
Глядящее на солнечный заход
И ждущее, что Вечность,
Нелживая беспечность,
Мучительные цепи разорвёт,
Что дать покою не хотят.
Небесное дитя;
Лицо мертво, и только взгляд живой,
Как будто с умиленьем
Не тронутые тленьем
Глаза следят за ангельской душой,
Любуясь и грустя.
Будь как дитя,
Чтоб радуясь дыханию цвести,
Из жизни быстротечной
С душою неувечной
В одеждах незапятнанных уйти,
К блаженству возлетя».
Вернулись краски бытия,
И разгорелось чувство
В моей душе. Безумен я?
Мне сладко то безумство:
Печаль и радость — жизнь моя.
Печален — значит, я признал:
Лихим возможностям конец —
И представляю, как бы сжал
Чело сверкающий венец,
Когда б желанью угождал.
Я светел — значит, снова смог
Я вспомнить лет обетованье:
Чело получит свой венок,
Хотя бы я, испив страданья,
Ушёл за жизненный порог.
Свет нездешний в её очах,
Не земной она росток:
В звёздных ей витать лучах.
Пять годочков здесь жила,
Пять годочков. Жизни мгла
Её не съела. Не зачах
Небесный уголёк.
То не ангел ли так глядит?
Вдруг в единый миг она
В дом небесный улетит?
Беатрис! Не знай забот!
Образ двух девиц встаёт,
Он в облике твоём сквозит;
Пора их пройдена.
Вижу бледную Беатрис:
Сжаты губы в немой тоске,
Уголки опущены вниз
И в глазах печаль до слёз:
Было время сил и грёз —
О весеннее счастье, вернись, вернись!
Но оно, увы, вдалеке.
вернуться
В последней строфе данного стихотворения Кэрролл цитирует первую строку «Алисы Грей», чувствительной песни Уильяма Ми («В ней всё, что я в ней видеть рад»). Стихотворение «Моя мечта» впервые появилось в третьем выпуске оксфордского и кембриджского альманаха поэзии «College Rhymes» в 1862 году (под названием «Disillusionised»; этот выпуск альманаха особенно богат на Доджсоновы сочинения), но ещё за семь лет до того, в 1855 году, Кэрролл написал комический перепев названной песни Уильяма Ми (см. Приложение, главу 3 «Стихотворение, прочитанное Белым Кроликом в суде...»), который спустя три года (1865) в несколько переработанном виде вошёл в печатный текст «Алисы в Стране чудес» (глава XII «Алиса даёт показания»). В комментариях Мартина Гарднера на с. 95—97 русскоязычного Академического издания (Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье. М., «Наука». 1978) читатель найдет продолжение разговора об этих стихах.