— Вы считаете, что я имею отношение к этим случаям? — удивляется Линда.
Она часто видела в кино, как полицейские обвиняют абсолютно невинных людей, чтобы закрыть висяки. Вроде так они называют долгоиграющие дела? Линда боится угодить в ловушку.
— Нет-нет, мы просто собираем информацию по каждому случаю, — второй пытается улыбнуться, но улыбка выходит кривой и неправдоподобной.
У первого звонит телефон и он выходит из палаты.
— Расскажите, что произошло? — Линда тянется здоровой рукой за бутылкой воды, но та всё равно стоит слишком далеко.
Второй помогает ей открыть воду и с минуту раздумывает, словно выбирая, что можно говорить, а что нет.
— Мы не имеем права разглашать информацию, но всё равно увидите по новостям. Вы назвали примерное время аварии, в это же время в психиатрические стационары поступило несколько десятков экстренных пациентов. Все они кричали, что их насильно удерживают в больнице. Им вкололи снотворное, некоторых пытались расспросить, прицепив к кровати ремнями. Это было похоже на массовый психоз или паническую атаку…
Первый заходит в палату, погружённый в телефон. Второй резко замолкает, Линда подносит бутылку воды к губам, чтобы тишина не казалась подозрительной.
— Нам надо ехать, я с вами ещё свяжусь, — говорит первый и трёт лоб, будто у него ничего не укладывается в голове.
Люди в форме покидают её палату так стремительно, словно их здесь никогда и не было. Линда не понимает, как она связана с сумасшедшими в клиниках. Второй явно не успел договорить. У неё тоже не укладывается происходящее в голове: мало ей беспомощности и одиночества, не хватало ещё странных полицейских с их странными вопросами.
Линда запускает руки под подушку и позволяет ужасу забрать все её силы, чтобы немного поспать до обеда.
21. Денис
— Это механическое повреждение. Собака не могла сама так сломать ногу. — Ветеринар смотрит на Дениса, потом на Рима.
— Мы его ни разу не били! — вырывается у меня.
Хочется оправдаться. Мне важно быть в глазах других людей хорошим хозяином своей собаки, хорошим отцом, но сегодня не выходит ни первое, ни второе.
— Да уж, не похожи на садистов. Корсет не трогать до следующего приёма, даже если будет выть ночами. Гипс наложим, но он его всё равно снимет, так что при ухудшении приедете на операцию. — Доктор без капли подозрения продолжает заниматься собакой.
Его сбила машина? Не верю свои ушам, продолжаю винить себя за то, что забыл Рима дома.
В голове сгущается туман, сквозь него я слышу про машину, памперсы для собак и красную краску. Прошу Линду сесть за руль, а Костю последить за Римом, чтобы тот не трогал гипс. На пассажирском сидении позволяю себе на минутку закрыть глаза.
***
Нина и Линда долго разговаривают на кухне. Рим в памперсах лежит в углу и абсолютно не проявляет интереса к забинтованной лапе. А говорят: собаки ничего не понимают. Хочется пить, но не хочется отвечать на вопросы, они тотчас посыпятся на меня, войди я сейчас на кухню. Продолжаю лежать в кровати и прислушиваться к телу. Состояние болезненное, похоже на инфекцию или отравление. Угораздило же.
Рим не мог попасть под машину: у нас ведь даже дороги рядом нет. Да какие дороги? Забор без единой дырки! Решаю, что завтра проверю подкопы: собаки таким частенько промышляют.
А сумка Глеба? Как она оказалась в лесу? Мне явно выдали предупреждение, что трогать её опасно. Могло мне всё привидеться? Нужно будет в следующий раз захватить с собой Стаса. Одна голова хорошо, две — надёжнее.
Кстати, что там Стас? На мобильнике несколько пропущенных. Завтра разберусь.
Нина заходит в комнату и долго не ложится в кровать. Слышу, как она расчёсывает волосы, надевает футболку для сна, переставляет цветы на подоконнике, идёт в комнату Линды.
У дочери на тумбочке стоит денежное дерево, его нам отдали соседи при переезде. Нина тогда сказала, что мы специально поставим его в комнату к Линде, чтобы приучить ребёнка заботиться не только о себе. Я понимал, что идея бесполезная, но спорить не стал.
Линда заявила, что не собирается ухаживать за чужим растением, и если захочет, то вырастит своё. Её не смущали засыхающие листья и упрёки матери. Нина не выдержала и сама стала поливать дерево. С тех пор горшок так и остался у Линды, но она к нему ни разу не притронулась. На всё своё мнение.
Нина тихо возвращается в комнату, ложится рядом и тяжело втягивает воздух. Да, у меня тоже не укладывается это всё в голове. Стараюсь не шевелиться, пусть думает, что уже сплю.