«Мы его теряем! Ну чего стоите, бегите за хирургом!» — Последнее, что он успевает услышать.
28. Линда
Линда работала в тюрьме. Не в прямом смысле слова: в её тюрьме не было клеток и заключённых, а также озлобленных надзирателей. Хотя, нет, последние были повсюду. Начальник орал круглыми сутками, и было неважно, что он при этом делал: разговаривал по телефону, с Линдой или другим начальником. Рот не закрывался, повышенные интонации заставляли нервничать весь отдел. Ходили слухи, что он употребляет вещества, ибо в любом другом случае он бы уже сгорел при таком положении дел.
И ведь ничего вокруг не рушилось, ради чего было разводить панику каждый божий день? Руководители поменьше пропитывались этой злостью и внутренней несправедливостью и вели себя соответственно. Если целыми днями слушать крик, сам невольно начинаешь на него переходить. Недовольство, как перекати-поле, каталось от одного человека к другому, пока в конечном итоге не задевало абсолютно всех.
Кабинет становился тюрьмой, пропитанной агрессией. Нельзя было встать по окончании рабочего дня и выйти, всегда было слишком много работы — больше, чем можно выполнить за день. Рабочий день для офиса заканчивался ночью, когда времени хватало только на пять часов сна. В таком ритме невозможно было вести личную жизнь, не говоря уже о детях.
Почему люди не вставали и не уходили? Стабильная зарплата выше среднего и расширенная страховка. Большие компании так и заманивают в свои сети. Линда работала на автопилоте, без желания стать кем-то другим. В таких офисах убивают весь потенциал, оставляя лишь человека, выполняющего свою работу чётко с утра и до ночи. Удобные люди.
Линда перестала быть удобной сразу же, как попала в аварию — ей открыли больничный лист. В компанию направили уведомление, а сотовый телефон остался в машине. Линда перестала бояться увольнения, она в принципе перестала бояться того, что может случиться с её работой. Лёжа в тихой палате, она наслаждалась шелестом листвы за окном, пением птиц и спокойными разговорами врачей на одном из балконов.
Иногда нужно остановиться и прислушаться к окружающему миру, к самой себе. Линда прислушалась и практически сразу поняла, что после больницы она не вернётся в офисную тюрьму. Линда вместе с аварией потеряла возможность нормально передвигаться, но получила шанс на настоящую жизнь. Никаких больше невыполнимых заданий на работе, криков, всеобщей злости. Ей не нужно больше задерживаться до ночи. Ей вообще больше не нужно задерживаться.
В открытую форточку влетела маленькая птичка, сделала буквально пару беспокойных кругов по палате и снова вылетела.
Линда такая же маленькая птичка, и она больше не хочет летать по кругу.
29. Рим
В клинике с самого утра стоит гул. Рим не любит, когда на входе спорят или ругаются с администратором. Он не любит вступать в конфликты, и в таких случаях включает классическую музыку, надевая наушники, благо, они не пропускают посторонний шум.
Когда он в детстве лежал под капельницами, каждую неделю к нему приходила женщина-психолог. Он иногда пытается вспомнить её черты лица или хотя бы одежду. Женщина-психолог ничем не отличалась от всех остальных серо-бежевых женщин в своих костюмах — с невзрачными прическами, без капли макияжа.
Женщина спрашивала его о любимых уроках в школе, об увлечениях, ей были интересны имена всех игрушек. Рим с упоением рассказывал, как хочет, чтобы игрушки перестали ломаться, он говорил о страхе смерти, мечтал о человеческой неуязвимости.
Женщина-психолог спрашивала, знаком ли он со смертью? Умирал ли кто-то из его близких родственников? Рим такого не помнил.
Зато он помнил, как родители подарили ему джунгарского хомяка. Клетка была достаточно просторная, но Рим всё равно выпускал его побегать в комнате, хомяк всегда возвращался к нему в руки. Рим назвал его Глазик. Хомяк смешно щурил один глаз, когда брал в лапки семечку или орешек и уплетал своё лакомство за обе щеки.
Рим заменил пластмассовую кормушку тяжёлой керамической, чтобы Глазик её не перевернул. Поилку закрепил на прутьях клетки, а также рвал и подкладывал хомяку газеты, чтобы был материал для построения гнезда.
Через несколько недель соседства с новым другом Рим зашёл в комнату и не увидел клетки на своём месте. Она стояла на батарее: без порванных газет и остатков корма в углу, их Глазик запасал себе на всякий случай. Хомяк забился в свой домик без окон и сутки оттуда не выходил.