— Иди уже, — одними губами сказал Стас.
35. Денис
— Что тут у тебя происходит? — Стас входит в комнату, как ни в чём ни бывало, вытирая полотенцем мокрые волосы.
— Ты видел поле с сумками? Где ты был? Как я попал к тебе домой? — Я задаю сразу много вопросов, мне хочется скорее выяснить, что происходило со Стасом. Сложить два плюс два никак не получается.
— Стой-стой-стой, притормози. Мы так никуда и не доехали, тебе плохо стало в машине, пришлось развернуться и ехать домой. Ты вырубился, а потом начал мычать во сне и размахивать руками. У тебя явное переутомление. — Стас смотрит на подоконник, потом на меня.
Я не могу ему объяснить, зачем рисовал синие линии, они так и не сложились ни в какую букву. Мне хочется спрятать глаза. Беру книгу с тумбочки, чтобы проверить, появились ли в ней строки. Открываю — она тоже в чернилах. Но буквы читаются. Стоп, это же книга Линды! Я ей покупал совсем недавно.
— О, я увидел у вас дома эту книгу, Нина сказала, что Линда будет не против, если я прочитаю и верну. Тем более она вроде как уже читала её. — Стас уходит в ванну, я слышу звук льющейся из-под крана воды.
Линда никому никогда не позволяет брать свои вещи, и Нина об этом прекрасно знает.
***
Стас довозит меня до дома ближе к ужину. Линда выглядывает в окно. Неужели волновалась? Ей обычно без разницы, кто ушёл, кто пришёл.
— Дочь, ты чего это, потеряла меня? Сладкое дома закончилось? — Я стараюсь выглядеть беззаботно, будто вернулся от лучшего друга и ничего со мной вовсе не происходило. Линда не должна узнать, что у папы подтекает крыша.
— Я просто была на кухне, решила перекусить, и услышала машину, дома никого, вот и решила проверить…
Странно. Обычно дочь никогда не отчитывается о своих действиях, ещё и в подробностях.
— Я видел твою книгу у Стаса… — Не успеваю договорить, Линда резко выпаливает:
— Дала ему почитать, он сам попросил, ничего такого! — Линда оставляет половину бутерброда и чай на столе, быстро уходит в свою комнату. Почти убегает.
Стас сказал, что книгу дала Нина. Линда никогда не ела колбасу — это же рак желудка! Что на неё нашло? Сажусь за стол и доедаю оставленный бутерброд. Такое ощущение, что не ел сутки, надо бы приготовить ужин, пока Нина на работе, вот только прилягу на пару минут.
***
Я снова в лесу, но сумок вокруг нет. Есть только узкая тропинка вдоль плотно растущих деревьев. Я иду по ней до тех пор, пока не слышу рычание. Скорее даже недовольное урчание. Тропинка резко уходит влево, и за поворотом я вижу двух волков, они уплетают пойманное животное. Большое животное, размером с человека.
Волки слышат меня, но вместо того, чтобы кинуться, убегают, как трусливые собаки. Наверное, сытые — мне явно везёт. Ещё несколько минут я боюсь пошевелиться. Смотрю, на какое дерево будет сподручнее забраться, если волки вернутся.
Потихоньку подхожу к добыче, чтобы рассмотреть, кого они уплетали с таким аппетитом. В траве виднеется ткань — она вся в крови. Ткань обтягивает ноги. Это брюки! На брюках розы мешаются с пятнами крови. Всё-таки это человек, лицо съедено. Блузка порвана, обглоданы плечи и пальцы на руках. Но мне не нужно видеть лицо — на теле брюки моей жены.
Мне не хочется присесть рядом, как это показывают в фильмах, я не кричу во весь голос, проклиная и Бога и дьявола. Я шаг за шагом отдаляюсь от тела — мне нужно найти выход из леса. Бежать опасно, поэтому я крадусь по тропинке в обратном направлении. На развилке я сворачиваю направо.
Деревья вокруг ходят ходуном, я слышу, как ломаются ветки, как ко мне приближается животное: большое, но медлительное. Я присаживаюсь на корточки, продолжая смотреть в сторону звука, подбираю большой заострённый камень.
На меня вываливается шатающееся тело. И если бы оно не издавало таких нечеловеческих звуков, я бы подумал, что это заблудившийся пьяница. Переваливаясь с одной ноги на другую, тело приближается ко мне. Если достать мертвеца из могилы, он будет выглядеть не лучше: длинные волосы превратились в паклю, руки в чёрных и бурых пятнах, пятна в принципе занимают всю открытую поверхность, открытый рот забит зубами или тем, что от них осталось.
Зловонный зелёный рот приближается, шелушащиеся губы произносят невнятные слова. Тело не успевает дойти до меня, оно разлагается на глазах. Шаг — отваливается рука, второй шаг — нога, тело ползёт, цепляясь за землю одной оставшейся рукой. Резкий порыв ветра превращает останки человека в зелёную пыль, вся она летит на меня и забивается в нос и глаза.