Рей почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, она присела на ручку кресла, потерла лоб, увлеченно рассматривала узор на тюле.
- Рей? – позвала сестра.
- Я беременна, - выпалила Соло, решив, что не стоит тянуть, - нужно сказать прямо и просить совета. Или хотя бы выговориться.
- Это же прекрасно! – воскликнула сестра, вдруг привнося в кромешный мрак, что окружал Рей, немного света, ярких красок, вспышку радости, - какой срок? Уже можно узнать, кто у вас будет? Что Бен? Наверное, проходу не дает своей заботой? Ты хорошо питаешься? А отдыхаешь? Может, тебе взять отпуск ненадолго?
Рей молчала, спазм сдавил горло, не давая нормально дышать, с губ сорвалось придушенное рыдание. И Кира осеклась.
- Рей? Сестренка? Ты…не рада? Ты не хочешь?
- Мне страшно, - прошептала Рей, - так страшно, Кира! Что, если я потеряю этого ребенка, как было с…- она задохнулась от ужаса, сковавшего грудь, - я не смогу! Не выдержу снова!
Слезы лились по щекам, мир снова погрузился в беспросветный мрак.
- Шшшш, - произнесла сестра, - тише. Но ты же хочешь этого ребенка? Вы же его хотите?
- Бен не знает, - тихо ответила Рей.
Кира снова замолчала, Рей слушала дыхание сестры, закрыв глаза. Было в этом что-то успокаивающее, как в далеком детстве, когда они спали на одной кровати, и Рей слушала сонное сопение сестры.
- Почему? – задала вопрос Кира.
- Потому что я не знаю, как ему сказать, - ответила Рей, - как объяснить, чего я боюсь, почему я боюсь. Тогда придется рассказать все. Понимаешь? Все! А я не могу! – выкрикнула, - не могу ему сказать!
Послышавшийся сзади шорох заставил Рей подпрыгнуть от неожиданности и резко обернуться. Бледный Бен смотрел в упор на нее, взгляд темных глаз прожигал насквозь, а в уголке губ зарождалась неприятная, жестокая усмешка.
- Я перезвоню, - прошептала Рей, сбрасывая вызов, поднимаясь навстречу мужу, - Бен.
Шагнула ближе, а Бен подался назад. В полумраке гостиной его лицо было страшным, словно высеченным из мрамора, так он был бледен, с застывшей неживой усмешкой и такими же неживыми глазами. Не выдержав темноты, что их окружала, Рей резким нервным движением включила настольную лампу, комната озарилась мягким желтоватым светом, дающим спокойствие и уют. Но только не сегодня.
- Бен, - снова повторила Рей, пытаясь дозваться.
- И что же ты не можешь сказать мне, Рей? – мужчина демонстративно медленно вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой, заставив девушку вздрогнуть, закурил.
- Я, - Рей сжала руки, отвела взгляд, - я хотела сказать…
- Это, наверное, имеет отношение к твоему настроению в последние недели? – нарочито мягко произнес мужчина, сузив глаза, - к твоему молчанию и твоим слезам. Что такое, малыш, стало невыносимо жить со мной?
Такого она не ожидала. Рей была готова к любому обвинению, но не к такому. Она отшатнулась, нервно выдохнув, округлив глаза, шокировано смотрела на Бена, не в силах понять, как он вообще мог такое подумать. Как он мог допустить мысль, что ей плохо рядом с ним? Неужели за этот год вместе она была так плоха в проявлении своих чувств, что Бен не понимал, как сильно она его любит? Да, она не всегда могла откровенно говорить, да, где-то проявляла неуместную и порой глупую самостоятельность, но она старалась, изо всех сил старалась дать ему свою любовь! И Рей казалось, что Бен видел это, чувствовал, понимал. И вот теперь, оказывается, что нет?
Бена же несло дальше.
- Не смогла простить? – он скривился, - поняла, что ошиблась и поспешила с замужеством? Быть может, - он остро взглянул на нее, - нашла себе кого-то?
Это был абсурд, невыносимый кошмар наяву, сродни тем, что мучили ее во сне.
- Остановись! – выдохнула Рей, выставив вперед руку, - остановись, пожалуйста! Все, что ты говоришь, неправда!
- Тогда что? – яростно затушив сигарету в пепельнице, Бен метнулся к жене, навис над ней, - что происходит, Рей?! Я молчал, я ждал, когда ты расскажешь сама. Я спрашивал, но не давил на тебя. Думал: дай ей время, Бен, она все расскажет сама, когда будет готова. Но ты по-прежнему молчишь! И отдаляешься, мать твою! Отдаляешься от меня! Что происходит, Рей?! Чего ты не можешь мне сказать?! Ну?!
Бен схватил ее за плечи, обдавая холодным и острым запахом одеколона, который она сама просила его не менять, а теперь вдруг пожалела об этом, потому что этот аромат будил в ней страх, липкий омерзительный ужас полуторагодичной давности.
- Я беременна! – выпалила Рей, не в силах терпеть этот страх, желая только, чтобы муж отпустил ее.
Но Бен не отпустил, сжав пальцы еще сильнее, он ошарашено уставился на жену. Рот его смешно приоткрылся, в темных глазах вспыхнула радость и тут же померкла. И тогда он разжал пальцы, лицо его приобрело брезгливое выражение.
- Не хочешь этого ребенка? – процедил Соло.
Рей захотелось рассмеяться и разрыдаться одновременно. Как же так? Что же она делала не так все это время, что Бен думает, будто она…Инстинктивно обхватив пока еще плоский живот руками, Рей подняла на мужа совершенно больной взгляд. Молчать больше не было сил. Наверное, все это должно было быть не так. И, видит Бог, Рей не хотела бы, чтобы Бен вообще узнал. Но тайное рано или поздно всегда становится явным.
- Я хочу этого ребенка, - твердо произнесла Рей, - я его люблю. Но я очень боюсь его потерять, потому что, - она глубоко вздохнула, бросила быстрый взгляд на Бена, лицо которого приобрело растерянное выражение, - потому что у меня однажды уже был выкидыш.
Бен нахмурился, открыл рот, чтобы что-то сказать, но Рей заставила его замолчать нервным движением руки.
- В день твоего суда, восемь лет назад. Я даже не знала, что беременна. Думала: просто нервничаю, вот и нарушен цикл. А потом…потом это случилось. Врачи говорили мне, что, скорее всего, я вообще не смогу иметь детей. И мне очень страшно. Понимаешь? – глаза девушки лихорадочно горели, - мне очень страшно, Бен!
Бен молчал долго, только прошелся пару раз по гостиной, бросая на Рей мрачные взгляды, пару раз порывался что-то сказать, но так и не решился. Или же не посчитал нужным. Рей села на диван, устало откинулась на спинку. Гадать, что же будет дальше, какой будет реакция мужа, не было сил. Опустошение накрыло ее с головой, хотелось закрыть глаза, и чтобы все это оказалось дурным сном.
- Скажи что-нибудь, - устало вздохнула девушка, когда Бен застыл у окна, глядя на улицу, - неужели, я не заслужила хоть слова?
- Мне казалось, что и я заслужил, - вздохнул Бен, развернулся, помедлил мгновение, а потом широкими шагами пересек гостиную, сел у ног жены, положил подбородок ей на колени, - мне казалось, что о таких вещах говорят, Рей.
- Я не могла, - просто ответила девушка, - слишком больно, понимаешь? До сих пор больно.
- Хочешь сказать, что если бы не выкидыш, оставила бы ребенка? – вскинул бровь Бен.
- Ты не можешь спрашивать такое всерьез! – тут же вспыхнула Рей.
Бен только тяжело вздохнул, приподнялся, стаскивая Рей с дивана, заставив ее охнуть от неожиданности, и опустился на пол, укладывая жену поверх себя. Рей уткнулась лбом ему в грудь.
- Какие еще страшные тайны ты хранишь? – полушутливо, но с затаенным страхом, спросил Бен, - давай выясним все сейчас.
Прижавшись к мужу крепче, Рей зажмурилась.
- Никакие, - ответила глухо, - это была последняя. И я не хотела, чтобы это было так. Вообще не хотела, чтобы ты узнал.
- А я бы хотел знать, - тихо ответил Бен, - хотел бы разделить твою боль и твой страх.
- Бен, - всхлипнула девушка, чувствуя себя гаже некуда. Ее муж хотел помочь ей, поддержать ее, а она, как всегда сплоховала. Слезы все-таки полились из глаз, Бен гладил ее по голове, шептал какую-то успокаивающую чушь. С этими слезами уходили горечь и яд, обессилевшая, уставшая, прижавшись к груди Бена, Рей постепенно затихла, осознав, что только сейчас они, наконец, окончательно закрыли дверь в прошлое и могут жить дальше.
***
Двойняшек, родившихся в ноябре, назвали Лея и Шон, в честь матери Бена и отца Рей.